Еще пока нет, но уже скоро: СМИ стали обозначать в вакансиях позицию «редакторка», некоторые журналистки подписывают свои тексты именно так. Пока еще министр, а не министерка, но лиха беда начало: революционные неологизмы в России начала ХХ века победили стремительно, а сейчас — ни что иное, как революция, только гендерная. И, конечно, возникает вопрос, правильно ли мы поступаем, не перегнули ли палку?

Феминитивы — имена существительные женского рода, обозначающие женщин, образованные от существительных мужского рода, обозначающих мужчин, — чаще всего речь идет о названиях профессий.

Даже сами феминистки первое время привыкали к необычным словам с «женскими» суффиксами. Одни воспринимают новояз с энтузиазмом, другие утверждают, что борцы за гендерное равенство прогибают русский язык под свои требования, третьи считают, что это мода, которая скоро пройдет, а четвертые и вовсе отказываются иметь дело с такими словами.

Новомодные феминитивы звучат как магические сущности из вселенной Гарри Поттера:

— Какой твой патронус?
— Фотографиня!

В какой-то момент логика образования феминитивов стала совсем сомнительной: появляются такие слова, как «министрка», «психологиня», «людиня».

Почему в русском языке некоторые названия профессий имеют женский вариант, а другие — нет? Ответы специалистов нередко туманны: они ссылаются то на неблагозвучие, то на отсутствие традиции. Как образуются женские версии существительных, обозначающих виды деятельности, что подчеркивают феминитивы в русской речи, и зачем они вообще нужны? Мы спросили у филолога, писателя и журналистки.

(づ｡◕‿‿◕｡)づ Ольга Григорьева, преподаватель МГУ, кандидат филологических наук: «Большинство феминитивов относится к разговорной речи и имеет оттенок пренебрежительности. «Редакторка» и «авторка», как и более употребительное «актерка», не являются просторечными или грубыми. Стилистически они близки «директрисе» и «врачихе». В то же время «портниха», «актриса» оценочной коннотации не имеют. Одно из правил при выборе суффикса — это конечный согласный. Если [р], то предпочтительней -ш— или -ис-, если [т], то выбирается суффикс -к-. Но есть правила, и есть речевая стихия, творчество носителей языка. Влияет на выбор и «среда обитания» слов. Новые феминитивы, такие как «фотографиня», «геймерка» и даже «человека», можно встретить в женских, преимущественно феминистских, интернет-блогах».

(｡◕ ‿ ◕｡) Дмитрий Быков, писатель, поэт и журналист: Нередко и сами дамы стремятся называть свои профессии «в мужском роде», чтобы подчеркнуть свой статус, продемонстрировать причастность большому делу: науке, политике, искусству, где на протяжении долгого времени доминировали мужчины. Феминисткам это не нравится.

«Казалось бы, самые политкорректные англоязычные страны не стремятся использовать феминитивы. Сильвия Плат — конечно, поэт, а никакая не поэтесса. Наоборот, мне кажется, здесь феминитив звучит как-то не то чтобы неуместно, а даже унизительно. Как просьба о скидке на гендер. Хотя эта скидка давно уже нигде не принята. В русской практике — вот это важно — феминитивы есть там, где исполнитель накладывает на профессию определенный отпечаток. Бухгалтер — это профессия, не требующая от женщины физических супернагрузок. А вот «летчица» — это да, отсюда даже «космонавтка» есть в русском языке. То есть пол подчеркивается там, где это принципиально важное соображение».

(ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*:・ﾟ✧ Белла Рапопорт, феминистка, журналистка, исследовательница: «Тенденция к исключению феминитивов, когда даже студентки называют себя студентами, — тенденция нового времени. В XVIII, XIX веке или в советское время феминитивы использовались гораздо шире и активно формировались (слова «гражданка», «большевичка», «курсистка», «авиаторша», «лекторша» и так далее были в ходу). Поэтому тезис, что феминитивы русскому языку не свойственны, ошибочный. Отсылки к английскому языку в качестве аргумента против феминитивов несостоятельны, поскольку в русском языке родовые окончания есть не только у существительных, но и у прилагательных и глаголов (в отличие от английского), а род имеют даже названия объектов. Так почему тогда у скамейки пол есть, а у программистки его не должно быть?»

(ノ ◑‿◑)ノ Дмитрий Быков, писатель, поэт и журналист: Анна Ахматова и Марина Цветаева называли себя поэтами, а не поэтессами. Феминитив ассоциировался с сентиментальной любовной лирикой, не относящейся к большой литературе. Воспринимаются ли сейчас поэтессы, художницы и писательницы на равных с поэтами, художниками и писателями? Или окончания и суффиксы по-прежнему играют решающую роль?

«Если женщина считает себя поэтессой в том смысле, что она пишет сугубо женскую лирику, то мы допускаем «поэтессу». «Она была поэтесса, поэтесса бальзаковских лет», — читаем у Саши Черного. Скажем, Ахматову, и тем более Цветаеву, и тем более Ахмадулину это бы оскорбило, и они настаивали на мужском роде. В общем, поэтесса — это как бы самка поэта. И это получается не очень хорошо. Вот, скажем, «писатель». Людмила Петрушевская — конечно, писатель. «Писательница» звучит как героиня «Ионыча», которая пишет о том, чего не бывает».

{◕ ◡ ◕} Белла Рапопорт, феминистка, журналистка, исследовательница: «Аргумент об Ахматовой в спорах о феминитивах каждый раз достают с такой гордостью, как будто это припрятанный в рукаве туз, — очень оригинально и свежо. Но, во-первых, почему высказывание одной женщины, сделанное сто лет назад, должно быть более актуальным, чем моя высказанная сейчас позиция или позиция многих других женщин? В данном случае отсылка к авторитету — это такой конформизм. Во-вторых, представление о том, что женская деятельность ценна, только если она каким-то образом «дотягивается» до сравнения с мужской, которая считается образцом, — это такой андроцентризм. Я с подобной позицией категорически не согласна. Типа «поэт» — это настоящая поэзия, а «поэтесса» — нет, журналист — это профессионал, а журналистка — восторженная девочка, которая ничего не может написать. С чего бы? Я вот журналистка и исследовательница. Я и пишу отлично, и поумнее многих мужчин-журналистов, хотя у мужчин, несомненно, кредит доверия гораздо выше — поэтому я постоянно сталкиваюсь с тем, что меня недооценивают. Для меня характеристика «женская проза», например, не является отрицательной, а скорее — наоборот, так что все это зависит от того, как воспринимать женское в принципе. Феминитивы, опять же, призваны изменить представления о женском как о чем-то недостаточно профессиональном или плохо сделанном, реабилитировать женское, изменить сам этот дискурс, чтобы женщин перестали недооценивать (или чтобы сами женщины перестали себя и друг друга недооценивать)».

(づ ￣ ³￣)づ Ольга Григорьева, преподаватель МГУ, кандидат филологических наук: Большинство людей чувствует разницу между «директором» и «директрисой», «доктором» и «докторшей», «врачом» и «врачихой». Основная претензия к «редакторкам» и «авторкам» состоит в том, что эти слова неграмотно образованы, неблагозвучны и воспринимаются как просторечные или даже грубые. Как отличить «хорошие» и «плохие» феминитивы?

«Парные слова женского рода, которые обозначают род занятий, чаще всего образуются от существительных мужского рода с исконно русскими суффиксами -чик-, -ник- и -ик- и латинским суффиксом -ист-: летчик — летчица, художник — художница, пианист — пианистка, фигурист — фигуристка. Особенно широко это представлено в области искусства и спорта. Есть и парадоксальные случаи ложной гендерной парности. Например, машинист (мужчина, управляющий поездом) и машинистка (женщина, работающая на пишущей машинке) не образуют пары. Слово «бухгалтер» имеет конечный [р] и, как и большинство подобных слов, по традиции образует сниженный разговорный вариант «бухгалтерша»».

(◕‿◕✿) Дмитрий Быков, писатель, поэт и журналист: «Я за «ша», хотя это звучит немножко уничижительно. Получается, что в русской стилистике «авторша» действительно воспринимается несколько насмешливо, но «авторка» вообще никак не звучит. Потом, понимаете, редактор — это не та профессия, где гендер влияет. «Редактор» и «редакторка» — в любом случае они тяжести не тягают и жизнью не рискуют. Хотя бывают, конечно, такие редакторы, которые рискуют жизнью, но это касается любого пола. Потому что безумный автор возможен везде. Безумная авторка — тоже. Поэтому здесь я бы не подчеркивал пол. Зачем это нужно? Если так уже сложилось, то, на мой взгляд, нарочитое подчеркивание гендера несет какой-то момент социального унижения. Это какая-то попытка доказать, что мы тоже можем. Да все давно знают, что вы можете».

｡◕ ‿ ◕｡ Белла Рапопорт, феминистка, журналистка, исследовательница: «Красота или ее отсутствие — это не некая объективная категория. Восприятие красоты, да и вообще чего бы то ни было, зависит от контекста — прежде всего поэтому аргумент, что феминитивы звучат неблагозвучно, нерелевантен. Вам некрасиво, а мне красиво. Можно еще задать вопрос, почему «хайп» — красиво, а феминитивы — некрасиво. Может быть, дело не в феминитивах (спойлер: да!). Что касается «правильного» образования таких слов, то идет живой процесс, тут нет каких-то определенных правил — все выбирают, что хотят, что им больше нравится, и это такой освобождающий момент, революционная в каком-то роде практика присвоения языка, получения власти над дискурсом, низвержение «авторитетов». Мне это все очень нравится».

\(◕ ◡ ◕\) Ольга Григорьева, преподаватель МГУ, кандидат филологических наук, доцент: Лишь немногие существительные, обозначающие людей, «освобождены» от гендера:

«В русском языке есть слова, которые могут выражать значение и мужского, и женского рода. Это так называемые существительные общего рода, такие как «забияка», «плакса», «умница», «непоседа», «трудяга». Обычно они называют качества человека и имеют яркую эмоциональную окраску, являясь своего рода прозвищами. Лингвисты предполагают, что причина появления таких слов заключалась в экспрессивном переносе характеристики женщины на мужчину. Парное слово мужского рода есть только у существительного «умница» — это «умник». Но только при их совместном употреблении слово «умница» воспринимается как слово женского рода».

(￣。￣) Дмитрий Быков, писатель, поэт и журналист: Пройдет ли мода на феминитивы? Или мы увидим такие слова, как «фотографиня» и «адвокатесса», в будущих учебниках? А возможно, кто-то уже сейчас пишет законопроект о внедрении феминитивов в официальную лексику...

«Язык, в отличие от жизни, скажем, социальной, очень мало подвержен регуляции. Люди как говорили, так и говорят. Вот легитимизировали средний род слова «кофе», и все равно люди, считающие себя хоть сколько-нибудь культурными, говорят про кофе «он». И про фламинго — тоже. «Договóр» и «дóговор» употребляют кто как хочет. В профессиональном сленге шоферов «килóметр» существует наравне с «киломéтром». То есть если Государственная дума может худо-бедно, и то с трудом, регулировать какие-то общественные практики — и это получается, скорее, комично, — то в вопросы языка им лучше вообще не соваться. Язык — это такая вещь, которая живет совершенно собственной жизнью и сама управляет человеком, а не наоборот».

(；一_一) Ольга Григорьева, преподаватель МГУ, кандидат филологических наук, доцент: «Изменения все время происходят в языке, и появление новых моделей феминитивов — одно из них. Невозможно предсказать, как будут развиваться события, потому что каждое изменение связано со многими причинами. Например, под влиянием английского языка возникли гендерные пары «бизнесмен» и «бизнесвумен», «бармен» и совсем новое «барледи». В конце XX века в речевую моду вошли слова «бойфренд» и «герлфренд». Пик их употребления пришелся на начало нулевых, но сейчас они ушли в тень. Какая-то тенденция на наших глазах превращается в общее правило, но затем она может сойти на нет».

(◕︵◕) Белла Рапопорт, феминистка, журналистка, исследовательница: «Скажем, феминитивы, обозначающие профессии в «женских» (то есть, обслуживающих и малооплачиваемых) сферах, вроде «няни» или «уборщицы», никого не смущают. В своей оценке социальных ситуаций и изменений я исхожу из социально-конструктивистской парадигмы, базирующейся на пресуппозиции, что восприятие человеком реальности социально сконструировано, а язык является важнейшим инструментом для воспроизводства и осмысления этой реальности. Соответственно, слова и связи между ними — это не просто «объективное отображение вещей, как они есть». Эти слова и воспроизводящийся с их помощью дискурс формировали те, у кого, собственно, был доступ к его формированию — то есть, больше ресурсов и власти. О том, что мужской род только кажется нейтральным и общечеловеческим, на деле таковым не являясь, писала еще в лохматые годы Симона де Бовуар. И если в сформированном по большому счету мужчинами дискурсе женское означает «недостаточно профессиональное», то в нашей власти это изменить — с помощью феминитивов в том числе. Поэтому я считаю, что они необходимы. А тот факт, что многие филологи критикуют феминитивы и настаивают на том, что речь — нечто самостоятельное, отделенное от контекста... Это потому что у них Соссюра нормального не было».

1

Это самая громкая любовная история Серебряного века, по крайней мере для современников; самый трагический и притом плодотворный роман начала столетия, фабула, до которой не дотянуться ни любовной вражде Ахматовой и Гумилёва, ни платоническому роману Волошина с Черубиной, ни гомосексуальной страсти Кузмина к Юркуну. Да что там! Тройственная семья Маяковского и Бриков не знала ни таких страстей, ни таких литературных отражений. Как сказано у Ахматовой по другому поводу, «две дивных книги возникнут и расскажут всем о всём». Эти книги — «Огненный ангел» и том переписки Валерия Брюсова с Ниной Петровской.

А всё почему? Но свои догадки о тайном смысле этой истории я выскажу под конец, потому что этот вывод — совсем не в стилистике русского эроса времён великой постреволюционной депрессии. Он гораздо проще и горше. Вообще люди, пережившие Серебряный век и катаклизмы двадцатого, смотрели на свою молодость с простотой и грустью, говорили о ней с интонациями, какие нашёл Пастернак для «Доктора Живаго».

Пока же всё было очень патетично. 1904 год, Брюсову тридцать один, он молодой мэтр, женат на женщине двумя годами младше — в двадцать неожиданно для всех женился на гувернантке младшего брата Иоанне Рунт. Общеизвестно, что жене он изменяет, а она не придаёт этому значения, поскольку всё это, по его уверениям, больше литература, чем флирт.

Точного возраста Нины Петровской и происхождения её мы не знаем. Сама она утверждала, что родилась в 1884 году, Ходасевич полагал, что где-то около 1880 года. Последнее уточнение: на основании данных из переписки с Брюсовым — март 1879-го. Закончила гимназию и, страшно сказать, зубоврачебные курсы. Сейчас она жена Сергея Соколова, молодого адвоката, печатающегося (и издающего) под псевдонимом Кречетов; у него есть своё маленькое издательство с тоже хищным названием — «Гриф». Поженились они в 1902 году. Соответственно её называют Грифшей. Отношения с мужем крайне свободные, и, например, весь 1903 год проходит у неё под знаком романа с Бальмонтом, но это вроде обязательной инициации в символистском кругу: кого же не вовлекал в свои вихри Бальмонт, кого не пытался соблазнить и очаровать? Она, кажется, быстро поняла всю машинальность этих ухаживаний, и начался роман с Белым.

Диспозиция была такая: Брюсов и Белый — два мэтра московского символизма, старший и младший, тёмный и светлый. То есть это так потом придумалось задним числом, но, правду сказать, была в этой легенде некая жизненность. Не знаю, насколько светел был Белый, хаотичный, заумный, странно сочетавший телесную огромность с девической нервозностью, но Брюсов точно был тёмен, даром что блестящ.

Чтобы в нём разобраться, надо попробовать понять — где автор в самом знаменитом его стихотворении «Каменщик», где там, собственно, сам Брюсов? Стихи эти сделались его популярнейшим текстом при советской власти, ибо как бы обозначали отношение автора к трудовому народу, но это всё равно как Николай Погодин, прочитав у Пастернака «Всю ночь читал я твой завет», решил, что речь идёт о заветах Ильича. Это очень хорошие стихи 1901 года (в 1903-м он написал ещё одного «Каменщика», послабей, но тема его явно волнует):

Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?
— Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.
— Каменщик, каменщик с верной лопатой,
Кто же в ней будет рыдать?
— Верно, не ты и не твой брат, богатый.
Незачем вам воровать.
— Каменщик, каменщик, долгие ночи
Кто ж проведёт в ней без сна?
— Может быть, сын мой, такой же рабочий.
Тем наша доля полна.
— Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,
Тех он, кто нёс кирпичи!
— Эй, берегись! под лесами не балуй...
Знаем всё сами, молчи!

( Read more...Collapse )

Станислав Белковский ("Facebook", 20.03.2019):

Дорогие друзья,

я, как правило, стараюсь не лезть не в свое дело. Но нынче, вопреки, таки влезу.

Тут у нас на лектории "Прямая речь" Татьяна Булыгина (Bulygina Tatiana) Дмитрий Львович Быков происходит лекция великого Д. Л. Быкова Дмитрий Львович Быков про Чехова и Книппер. Общая тема — "великие пары".

Простите, "давно не читывал, но разберу" (с). Чехов и Книппер не были парой, тем более великой. Чехов был нужен Книппер для ее карьеры в МХТ. Поскольку Немирович считал, что с ее помощью можно заставить Чехова писАть. При том Книппер на Чехова плевать хотела и во многом способствовала его смерти.

Любимой женой Чехова она стала после и благодаря его смерти. Так часто бывает.

Спасибо за

из комментариев:

Дмитрий Львович Быков:

«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».

Дмитрий Быков

В романе, прочитанном автором в студии «Ардис», рассказана история с затерянным самолётом, которую автор преподносит в увлекательной и приключенческой форме, с героями, любовью и язвительной, но несколько метафизической сатирой.

Ура, начинаем и, для тех кто в лодке, до конца мая открыты для предложений.

20–28 сентября в Черногории, в г. Будва состоится второй Форум Русской Культуры в Европе «СловоНово».

Форум соберет под своей эгидой русских, русскоязычных писателей, художников, музыкантов, журналистов, предпринимателей, в первую очередь тех, которые полностью или частично живут и работают за пределами России, но и не только.

<...>

Мы только начали подготовку форума, но уже сегодня подтвердили свое участие Владимир Сорокин, Леонид Парфенов, Псой Короленко, Михаил Шишкин, Дмитрий Быков, Линор Горалик, Всеволод Новгородцев, Андрей Бильжо, Альфред Кох, Владимир Каминер, Людмила Улицкая, Олег Кулик, Семен Файбисович, Виталий Комар, Орлуша, Дима Врубель с Викой Тимофеевой и другие.

<...>

Не часто из книжных новинок удаётся что-то от души посоветовать. Но вот — тот самый случай. Дмитрий Быков «Время потрясений 1900-1950». Первый том цикла из 100 лекций по русской литературе, прочитанного на канале «Дождь» и теперь вышедшего в виде книги.

Отношение к многогранному Д.Б. у меня неоднозначное. Художественную его прозу читаю с трудом. Недавний роман «Июнь» не дочитала. Не потому что не интересно. И интересно, и близкий мне слог, но текст удушил мраком. Тогда как литературоведческие вещи у Быкова ну просто лучезарны, начиная с гениальной монографии «Пастернак». Вот и эта книга в их числе.

Автор выбирает наиболее значимые, на его взгляд, произведения русской литературы по годам. Один год — одна книга. От Леонида Андреева и Мережковского — до Домбровского и Фадеева. При этом, возникает чувство, что не просто читаешь о книгах, а пробираешься трудными тропами двадцатого века, видя его изнутри, глазами писателей. Но и не это даже главное достоинство книги.

Главное, на мой взгляд, что весь том, начиная с необыкновенного предисловия, сияет любовью автора к предмету исследования. Через линзу этой любви (которая отнюдь не восторг, а прежде всего — внимание, понимание и сочувствие) смотришь на пики русской литературы двадцатого века распахнутыми глазами. То, что всё это было читано в 16-25 лет, не спасает. Не тот был опыт, не та душа. (К примеру, над Чеховым я в последние годы всякий раз «подвисаю» в медитативном состоянии, не справляясь с восхищением и нежностью. А в юности – ну просто не любила его!)

И получается, что по ходу чтения вскакиваешь и срочно ищешь упомянутое произведение в книжном шкафу или в Сети. А когда перечитаешь — испытываешь чувство освобождения и облегчения — как будто исправлена важная ошибка. Как будто за жизнь не обдумал чего-то совершенно необходимого, очень важного для тебя как наследника русской культуры, и вот теперь — восполнил. А восполнить обязательно было надо. Когда оборачиваешься после «проделанной работы» — это настолько очевидно становится. Я бы сказала, эта очевидность из разряда «Как же я раньше жил?»

Кстати, по ходу чтения начисто отрезвляешься от модной литературы вроде «книг по развитию» и прочее. Как-то дико становится тратить время жизни на «лущение семечек». когда такое могучее поле до сих пор не пахано лежит...

И ещё: меня, конечно же, сразу потянуло составить альтернативный список ключевых произведений. Выбор «книги года» в ряде случаев, мне кажется, можно оспаривать, что и хорошо, поскольку делает чтение интерактивным.

Дмитрий Быков в программе ОДИН от 15-го марта 2019 года:

«Что слышно о выходе «Невечерней» Хуциева?»

Готова картина. Она сейчас иначе называется, там две части вместо одной. Хуциев долгое время был в больнице, потерял, как вы знаете, жену. Дай бог ему здоровья, я ожидаю его в апреле увидать на «Дилетантских чтениях». Картина готова, вопрос в том, на каком фестивале она впервые появится, и как сам Хуциев определит ее дальнейшую судьбу. Надеюсь, она выйдет в ближайшее время, потому что он доделывал ее два года, домонтировал и доозвучивал, и, насколько мне известно, сейчас там уже комар носа не подточит.

После новозеландского теракта в городе Крайстчерче, жертвами которого оказались 49 человек, многие в России высказались в том смысле, что война есть война и мусульмане должны быть готовы отвечать за своих экстремистов. Если сегодня обстреливают Тель-Авив, завтра могут расстрелять мирных молящихся в мечети. Если Европу заселяют беженцы, пусть они знают, что в ответ начнут стрелять неонацисты. Если кто-то призывает к толерантности, то в ответ кто-то может ответить действием. Ну и так далее, в обычном сегодняшнем духе: невинных жертв, конечно, жаль, но идет война, пора привыкать и не прятаться от фронтовых сводок.

Мне все это глубоко отвратительно, и я не понимаю, откуда это взялось. Хотя на самом деле отлично понимаю: Шевчук не зря предсказал недавно, что скоро начнут преследовать за пропаганду мира. Если телевизор и пресса пять лет — да больше, чего там — зомбируют население разговорами о войне, которая уже идет и вообще является нормальным состоянием нации, — чего мы ждем, собственно? Больше того: тут в Новосибирске решили установить памятник Сталину. Пусть не памятник, а бюст. Пусть не в центре, не на площади, а во дворе обкома КПРФ в Октябрьском районе. Но все-таки памятник — после того, как в 1956 году все монументы ему были снесены, оставлен один в порядке исключения на родине вождя, в городе Гори. Это что же, мы провалились глубже пятьдесят шестого?

Да, и по некоторым оценкам — глубже 1861-го. Удивляться ли, что некоторые у нас одобряют стрельбу по безоружным в мечети, если целая мэрия Новосибирска во главе с коммунистом Локтем одобряет установку памятника человеку, при котором главным состоянием страны стал страх, при котором негласным лозунгом всех свершений было «Бабы новых нарожают», при котором ты становился либо предателем, либо соучастником и другого выбора не было? Что лучше — одобрять террориста, как сделали даже некоторые официальные пропагандисты, или через 63 года после ХХ съезда реабилитировать диктатора, после тридцати лет правления которого страна так и не оправилась? Кто аморальнее — сегодняшние идеологи русского национализма, пять лет подряд требующие дойти до Киева, или новые сталинисты, для которых любые жертвы хороши? Помнится, до апологии Брейвика, убившего в 2011 году 77 человек, все-таки никто не доходил.

И не надо говорить, что западный мир сошел с ума, если в нем на экспансию ислама отвечают стрельбой по мечетям. Поверьте, реабилитация диктатуры ничем не моральней стрельбы по мечетям или экспансии ислама. Если это пока не так заметно, не обольщайтесь.

Александр Морозов ("Facebook", 16.10.2014):

Гельман сегодня пишет, сидя в Черногории, что издалека начинает казаться, что скоро бред в России кончится. Дм.Быков тоже мне в Калининграде летом сказал: это не протянется больше года. (А между ними есть что-то общее. Они оба — «просвещенцы», «культурные оптимисты» одного поколения).

А между тем я совершенно не вижу, почему этот бред должен кончиться в течение года. Даже наоборот, я как раз вижу довольно крепкие социологические основания, чтобы он развивался, мутировал, самовоспроизводился и оставался важнейшим фактором жизни, даже и независимо от того, рухнет ли экономика, уйдет ли Путин...

из комментариев:

Alexander Etkind: а я совсем не верю что это может продолжаться. Вот именно, «продолжаться» оно не может.

Дмитрий Львович Быков: Дорогой Александр Эткинд, как же я рад, что вы тоже так думаете!

Известный писатель, поэт и литературовед Дмитрий Быков является также автором увлекательных, психологически точных портретов-эссе о творческих знаменитых людях. Предлагаем вашему вниманию аудиокнигу, записанную на студии «Ардис», в которую вошли рассказы о Юрии Нагибине, Андрее Платонове, Осипе Мандельштаме, Оскаре Уайльде, Исааке Бабеле.

Евгений Лысенко: Здравствуйте, Дмитрий Львович. Мы всей семьей с огромным удовольствием смотрим передачу Колба Времени и очень уважаем Вас, но иногда во время передачи, Вы позволяете себе говорить "Россия" вместо "Советского Союза" Мы не имеем ничего против России, но поскольку в передачи обсуждаются темы на советскую тематику и о происходящем в СССР, говорить Россия, вместо Советского Союза, это не совсем правильно по отношению к людям из других союзных республик, даже обидно, я бы сказал, ведь тогда была одна общая страна - Советский Союз

Александр Морозов («Facebook», 14.03.2019):

ой, у нас в Праге 2 мая Дмитрий Быков выступает. Надо пойти! Наконец-то хоть сам послушаю, как он «чудовищное говорит». Потому что только по репликам возмущенных читателей в сетях доносится что-то «странное», якобы он выступает с новым учением о том, что Егор Исаев был великим поэтом советского периода и светочем литературной свободы, сам являя собой образ этой свободы. Все кричат: «Нет! Это — не так!», но Быков — человек умный, и тонкого ума. И если он такую секту создает, то — неспроста. Где-то там он рассчитывает, что адепты начнут продавать квартиры в Москве и переселяться в деревню, а деньги сдавать создателю учения...

Надо, надо пойти!

из комментариев:

Дмитрий Львович Быков: Откуда этот бред, Саша? Ты бы хоть лекции в сети послушал. Я вообще никогда не упоминал Егора Исаева. Может, они его с Исаичем перепутали? Его хвалил, было дело.

Александр Морозов: ну ладно тебе, я шучу. ты прям, как Песков: «нет Владимир Владимирович этого не говорил».

---

Андрей Починков: Человек толстого ума, извините за не бог весть какой каламбур) Надо сходить потроллить. Тонко.

Дмитрий Львович Быков: Андрей Починков обязательно попробуйте, только в рамках чешской кухни. В остальных областях вряд ли получится

Андрей Починков: Дмитрий Львович Быков Вы меня извините, но, боюсь, получится в любой сфере. Кроме политической сатиры, где Вы молодец, аплодирую. Что же касается политики, литературы и всего прочего, то не устаю поражаться отсутствию логики в Ваших текстах и высказываниях. Подобная «неортодоксальность» работает только в кругу полных невежд.

Дмитрий Львович Быков: Андрей Починков пожалуйста, не обижайтесь так сильно. Кухня тоже хорошая вещь, а то, что кажется вам отсутствием логики, может быть просто другим взглядом на вещи

Андрей Починков: Дмитрий Львович Быков я разве обижаюсь?! Вам ли не знать, что возят на обиженных. Другой взгляд на вещи не должен радикально противоречить таблице умножения) Иначе он превращается в шарлатанство. Правда, московская тусовка всегда любила шарлатанов. Воланд неспроста собрал полный зал)

Дмитрий Львович Быков: Андрей Починков вот как раз и приходите. Посмотрим на московскую тусовку в Праге. «Я потом, что непонятно, объясню».

---

Betcher Victor: Будьте добры, соберите, пожалуйста, в мешочек, всё, что он скажет, выпарите, и, если в сухом остатке что-то останется, передайте смысл отсутствующим.

Александр Морозов: я слушал его — и его лекции неимоверно увлекательны. Он реально пробуждает интерес к литературе.

Betcher Victor: То, что пробуждает интерес к литературе, совершенно согласен. Меня интересует именно послевкусие, остаются ли конструктивные мысли после общения.

Дмитрий Львович Быков: Betcher Victor нет, у вас точно не останется. Не стоит и мучаться.

---

Zanadvorov Mihael: Дима много бреда несет, уши вянут))

Дмитрий Львович Быков: Занадворов Михаел пощадили бы вы свои уши, слушали бы Моцарта.

---

Katia Kapovich: Дима вряд ли такое что-то... Нет, не верю.

Дмитрий Львович Быков: Katia Kapovich да Катя, шутит он. И я шучу.

---

Игорь Зотов: Да, это великий графоман! Один из величайших в истории.

Дмитрий Львович Быков: Игорь Зотов кто графоман, кто не графоман — это нам как раз история и скажет. А вот кто великий, кто не великий — видно уже сейчас.

Nikolai Rudensky ("Facebook", 15.03.2019):

«...для Маяковского характерно интимное проживание истории. И неслучайно он в любви к Лиле и к Ленину — двум рыжим скуластым существам — признается примерно в одних словах и находится по отношению к ним в такой рыцарски униженной позиции. Он интимно проживает общественное. Это, кстати, роднит его с Ахматовой...»

Следовать за мыслями Дмитрий Львович Быков есть наука самая занимательная. Ну кому еще пришло бы в голову объединить Лилю Брик с Лениным на том основании, что оба они были рыжие и скуластые и их обоих любил Маяковский? Иной, правда, скажет, что Ленин в те времена, когда Маяковский его любил, был уже, в отличие от Лили, не столько рыжий, сколько лысый, что любил его поэт немного иначе, чем Лилю, и выражал свою любовь все же в несколько других словах. Но это был бы плоский подход.

Вроде бы у психологов есть такой тест — испытуемому предлагают убрать лишнее в наборе из трех слов: «курица», «утка» и «крокодил». Человек, скажем так, с нестандартным мышлением не задумываясь уберет «утку» — потому что «курица» и «крокодил» начинаются на «к».

Дмитрий Быков в программе «Один» // «Эхо Москвы», 15 марта 2019 года

из комментариев:

Дмитрий Львович Быков: Это-то и интересно, что риторические приемы, всякие эти гиперболы в любовных и политических стихах одни и те же.

Boris Lvin: Так ведь совершенно разные. Отношение к Лиле — демонстративно эпатажные своей необычностью выворачивание на публику своих страданий неразделенной любви, своей несовместимости с объектом чувств. Отношение к Ленину — стандартный конформистский восторг без намеков на дискомфорт от несовместимости (в отличие от Пастернака, скажем).

Дмитрий Львович Быков: Boris Lvin не стандартный и не конформистский, но здесь речь не об этом, а о выразительных средствах.

Boris Lvin: Как я понимаю, по тогдашним временам это был именно что стандартный конформизм при писании текстов о Ленине. Но было бы интересно взглянуть, в чем вы усматриваете сходство выразительных средств.

Дмитрий Львович Быков: Boris Lvin практически во всем. Сравните лексику, основные риторические приёмы, сюжетные конструкции. Сравните также есенинский фрагмент о Ленине, действительно конформистский, и стихотворение «Владимир Ильич!»

Nikolai Rudensky: Дмитрий Львович Быков Я пытался припомнить, где Маяковский говорит о Ленине в тех же словах, что о Лиле,— но не смог.

Boris Lvin: Дмитрий Львович Быков Если не сложно, может, проиллюстрируйте примером?

Дмитрий Львович Быков: Николай Руденский легко. Сравните первую часть «Про это», где автор узнает о болезни любимой и его скорбь приобретает вселенские масштабы,— и стихи, где он узнает о болезни Ленина («Мы не верим»). Или последнюю часть «Про это», где он беседует о бессмертии и о чертеже будущего с любимой «на карточке в столе», и «Разговор с товарищем Лениным», где такая беседа происходит с фотографией Ленина. Или вспомните признание «Я бы жизнь свою, глупея от восторга, за одно б его дыханье отдал».

Дмитрий Львович Быков: Boris Lvin это уж не говоря о стихах, обращённых не к Лиле: «В поцелуе рук ли, губ ли, в дрожи тела близких мне красный цвет моих республик тоже должен пламенеть».

Nikolai Rudensky: Дмитрий Львович Быков Если говорить о стихах, обращенных не к Лиле, то можно говорить и о стихах, обращенных не к Ленину. Это все к вопросу о законе достаточного основания.

Nikolai Rudensky: Блок тоже на фотографию любимой смотрел. Можно и его приплести.

Дмитрий Львович Быков: Речь идёт о сходстве политической и лирической риторики, о глобальных, в том числе социальных, последствиях любовного переживания, о сходстве слов и приёмов, которыми признаются в любви к женщине и вождю.

Дмитрий Львович Быков: Николай Руденский но с фотографией любимой Блок говорит не о социальной утопии и не о том, как они оба воскреснут при коммунизме.

Nikolai Rudensky: Дмитрий Львович Быков А Маяковский с Лениным не говорит о том, как они оба воскреснут при коммунизме.

Дмитрий Львович Быков: Николай Руденский он с Лениным говорит о его бессмертии — «вашим, товарищ, сердцем и именем etc». Нельзя же, в самом деле, не видеть, что любовь у Маяковского неотделима от социальной утопии и описывается теми же словами, с тем же самоумалением и возвеличиванием объекта.

---

Валерия Подольская:
Но если просочится в газетной сети
О том, как велик был Пушкин или Дант,
То кажется, что разлагается в газете
Громадный и жирный официант.

Дмитрий Львович Быков: Валерия Подольская да, сильно его уязвил Чуковский. Очень жалкий ответ.

---

Anna Krasnopyorova: Ну, кстати, про Ленина:

«...» я бы
жизнь свою,
глупея от восторга,
за одно б
его дыханье
отдал?
Да не я один! —
Да что я
лучше что ли!?
Даже не позвать,
раскрыть бы только рот —
кто из вас
из сел —
из кожи вон —
из штолен
не шагнет вперед?!

( Read more...Collapse )

«Случалось ли вам читать прозу люденов? Кто из писателей младшего поколения вам интересен?»

Понимаете, какая вещь? Здесь приходится говорить о прозе очень молодых людей. Слышал ли я какие-то новые голоса и интонации, которые меня бы остановили, которые меня бы поразили какой-то ранней зрелостью. Я два могу назвать имени, причем у них пока почти ничего не напечатано или напечатано мало. Тексты одного из них я получил как всегда от Лены Житинской, потому что издательство «Геликон-Плюс» остается необычайно чутким к молодым талантливым людям, и изыскивая какие-то гранты, какие-то фантастические возможности умудряется их издавать, причем не за их счет — как-то выводить их в жизнь. Так они в свое время открыли Горчева, так открыли Букшу. Вот сейчас мне прислали две книжки, две рукописи 17-летнего автора Даниэля ГомелИна [Кахелина] или ГомЕлина (я не знаю, как правильно). Поскольку у него фэнтезийная немножко проза, ГомелИн здесь было бы приятнее, но, может, Даниэль ГомЕлин. Он выпускник «Сириуса» и сейчас студент филфака. Он очень рано закончил школу, чуть ли не в 15 лет, сейчас он филфаковский студент. Фэнтези как фэнтези, хотя тоже она слишком профессиональная для 15-летнего ребенка или подростка, я бы, честно говоря, и сейчас такую заковыристую историю не придумал. Лихая история, отчасти пародийная. Но рассказы его меня поразили. Рассказы с совершенно новыми интонациями, с какой-то недетской, какой-то лемовской тоской, с удивительными метафорами и с удивительным знанием и понимаем людей. Для 16-17 лет — это что-то обалденное.

Вот Даня Гомелин… Я лично его не знаю, мне передавали, что сейчас он болеет — понимаете, я стараюсь избегать упоминания личных каких-то факторов, потому что не должен на оценки влиять тот факт, здоров человек или болен. Я по гамбургскому счету стараюсь его оценивать. Надеюсь, что все у него будет в порядке. В общем, я как-то мысленно передаю ему максимально крепкое рукопожатие и обещание всячески содействовать его публикации, если получится. Но некоторые рассказы меня поразили какой-то зрелостью и главное, понимаете, эмоциональной новизной. Там эмоции, которых я раньше не встречал. Как у жителя одного острова есть эмоции, для которых нет обычных человеческих слов, там, скажем, синтез агрессии и радости, так вот у него, такой странный синтез одиночества и счастья, скуки и восторга, довольно любопытный, немножко Памука напоминает. В общем, ничего не напоминает.

Второй такой автор, тоже молодой совсем, школьник — Иван Чекалов. Я получил его рассказы по почте, довольно стремительно я его вовлек в круг авторов нашего этого коллективного романа, который, слава богу, закончен. Мне осталось что-то туда вписать, но уж это я впишу. Почему я Чекалова позвал? Потому что такого своего «сына полка» на коллективном проекте иметь полезно. Он как-то и сам растет, и учится, и всех сплачивает как-то. Всегда приятно иметь объект общей заботы, который вдруг еще и оказывается умнее вас всех. И мы — у нас такой суровый мужской коллектив, с единственным исключением в виде блистательного поэта Тани Ларюшиной, в остальном у нас сугубо мужская компания — мы Чекалова приняли, и он как-то очень органично вписался. Вот его рассказы меня поражают, честно вам скажу. Я не хочу совершенно Чекалову портить жизнь, потому что ранняя похвала — это вещь вредная, но я абсолютно убежден в том, что у этого мальчика очень хорошее будущее. У него диалоги замечательные. И тоже у него какие-то новые эмоции. Он очень независимый. Он такой трудно коммуникабельный, его как-то не больно похвалишь, не попокровительствуешь ему. Вот эти двое внушают мне самые серьезные надежды, хотя пока они еще ничего не написали. Но во всяком случае, те главы, которые в роман написал Чекалов, я бы вот зуб не зуб, но крупную сумму дал бы в пари, что автору 28-30 лет. А ему 17. Это вот какая-то ранняя зрелость, ошеломляющая абсолютно. Я давно такого явления не видал.

Вот тут очень много вопросов, где можно почитать тех молодых, которых я похвалил, в частности, Ваню Чекалова и Дэна Кахелина. Ваню Чекалова вы почитаете, когда выйдет наш роман коллективный, там есть глава, им написанная. Что касается Дэна Кахелина. Здесь, понимаете, в чем сложность? Кахелин тяжело болен, хотя не настолько тяжело, как я понимаю, чтобы можно было говорить о какой-то предрешенности трагического исхода. Бог даст, он встанет на ноги и, бог даст, без тяжелой операции, но там нужны деньги. Ему вот сейчас исполняется 18, и его из детского (или, во всяком случае, из подросткового) отделения должны переводить на взрослое лечение, а оно платное. Он человек болезненно гордый, и это правильно. Дэн, если вы меня слушаете, я очень одобряю вашу позицию: он не хочет, как он говорит, стоять с протянутой рукой. Это он тоже правильно делает. Он предлагает всем желающим приобрести две его книжки, которые сейчас выходят. Одна книга рассказов, на мой взгляд, очень сильная. И вторая — это такое пародийное фэнтези нестандартное, тоже очень сильное. Он вообще необычный, человек, прямо скажем. И вот он не хочет, простите за выражение, стать жертвой благотворительности. Он хочет своим трудом эти деньги добывать, и я это очень уважаю. Я вам через несколько минут (после перерыва) скажу вам, как найти его в сетях социальных, как выглядит его фейсбук, и вы сможете там связаться с матерью его и непосредственно ей эти деньги перевести.

Я надеюсь, что он встанет на ноги. У меня здесь вообще-то чисто корыстный интерес. Потому что мне жутко понравилось с ним работать. Он, во-первых, очень исполнительный человек. Я когда с ним познакомился, почитал его прозу, я тут же стал ему давать разнообразную работу, задания в нашем романе. Это очень важная такая для нас обоих шутка. И он удивительным образом почти сразу вписался в коллектив и стал писать вот эти свои чудесные главы, такие очень неожиданные. Так вот, значит, вы можете найти Викторию Кахелину в его фейсбуке, на ее странице или на странице Дэна в фейсбуке (или Даниил Кахелин, или Виктория Кахелина) вы можете узнать все данные о его книгах и там купить. Еще раз подчеркиваю: мне ужасно нравится такая принципиальная позиция: не собирать деньги, а собирать гонорары. Потому что книги его стоят того, чтобы их покупать. Они интересны, они вообще не похожи ни на что.

litres.ru: Дэниэл Кахелин «Сказ о наёмнике, деве и драконе»
litres.ru: Дэниэл Кахелин «Когда наступает ночь» (сборник рассказов)

play.google.com: Дэниэл Кахелин «Сказ о наёмнике, деве и драконе»
play.google.com: Дэниэл Кахелин «Когда наступает ночь» (сборник рассказов)

ridero.ru: Дэниэл Кахелин «Сказ о наёмнике, деве и драконе»
ridero.ru: Дэниэл Кахелин «Когда наступает ночь» (сборник рассказов)

amazon.com: Дэниэл Кахелин «Сказ о наёмнике, деве и драконе»
amazon.com: Дэниэл Кахелин «Когда наступает ночь» (сборник рассказов)


Дэн Кахелин сбор на лечение: https://www.facebook.com/savedankahelin/


Victoria Kahelin:

По вашим просьбам выкладываю алгоритм приобретения книг Дэна:

1) перевод на карту Сбербанк 4274 3200 2386 5416
или PayPal (victoriakahelin@gmail.com) - фиксированной цены нет.
Если нужно обсудить иной способ перевода средств - пишите мне в личку, пожалуйста. Есть еще реквизиты счета, яндекс и тп. Для валютных переводов (с комиссией) открыт сбор на странице https://www.gofundme.com/a-boy-who-wants-to-live

2) пишите мне в личку - ОБЯЗАТЕЛЬНО! - с указанием суммы перевода, способа оплаты и вашего имени. Не забудьте указать, какую книгу вы хотите (рассказы, сказ, или обе)

3) обычно я тут же присылаю файл - максимум в течение одного дня. Пожалуйста, обязательно НАПИШИТЕ мне (не Дэну! ) - иначе я не могу гарантировать, что увижу ваш комментарий. Спасибо!