Юлия Грунина (фрагмент интервью) // «Сибирь. Реалии», 24 августа 2018 года
«Мы все здесь свидетели»
Имя Юрия Грунина (1921-2014) широко известно узкому кругу знатоков русской поэзии ХХ века. Его стихи высоко ценили Евгений Евтушенко, Александр Твардовский и Борис Слуцкий. А Дмитрий Быков назвал поэтическое наследие Грунина — «беспримерным эпосом» Гулага.
<...>
Дочь поэта Юлия Грунина живет в Томске и бережно хранит память об отце.
<...>
— Ему приходилось быть осторожным даже в собственном доме. Он ведь находился под наблюдением КГБ и боялся, что его могут прослушивать. Именно поэтому у нас не было домашнего телефона. Отец не хотел давать «конторе» дополнительных возможностей для прослушки. Он был, как сказано у Дмитрия Быкова в статье — «непрощённый». Его так и не реабилитировали до конца жизни. У отца была только справка о снятии судимости.
<...>
— А потом еще и Дмитрий Быков приехал на поклон.
— Когда он звонил, отец по телефону отказывался от встречи. Когда Быков явился к нему на порог, он спрашивал: «Ну, зачем вы приехали?!» Отец гостеприимством сильно не отличался, потому что он по натуре своей одиночка.
— Но Быков его все-таки разговорил?
— Разговорил и обаял. Они вместе пришли к нам с мамой на ужин. У отца была отдельная квартира, такой литературный кабинет отшельника, а вечером они пришли в ту квартиру, где жила мама, и как раз гостила я со своей дочкой. Это был один из лучших вечеров в моей жизни, мы сидели за столом, хохотали, разговаривали. Быков травил какие-то байки. Они без конца по очереди читали стихи — свои и чужие. Мы сидели, как зрители на концерте, и слушали. Один начинал, другой подхватывал. И это так смешно смотрелось — маленький Грунин, метр шестьдесят ростом, совершенно седой, и огромный Быков в шлепках, в шортах, лохматый, кудрявый, красивый! Это было здорово.
<...>
— Ему приходилось быть осторожным даже в собственном доме. Он ведь находился под наблюдением КГБ и боялся, что его могут прослушивать. Именно поэтому у нас не было домашнего телефона. Отец не хотел давать «конторе» дополнительных возможностей для прослушки. Он был, как сказано у Дмитрия Быкова в статье — «непрощённый». Его так и не реабилитировали до конца жизни. У отца была только справка о снятии судимости.
<...>
— А потом еще и Дмитрий Быков приехал на поклон.
— Когда он звонил, отец по телефону отказывался от встречи. Когда Быков явился к нему на порог, он спрашивал: «Ну, зачем вы приехали?!» Отец гостеприимством сильно не отличался, потому что он по натуре своей одиночка.
— Но Быков его все-таки разговорил?
— Разговорил и обаял. Они вместе пришли к нам с мамой на ужин. У отца была отдельная квартира, такой литературный кабинет отшельника, а вечером они пришли в ту квартиру, где жила мама, и как раз гостила я со своей дочкой. Это был один из лучших вечеров в моей жизни, мы сидели за столом, хохотали, разговаривали. Быков травил какие-то байки. Они без конца по очереди читали стихи — свои и чужие. Мы сидели, как зрители на концерте, и слушали. Один начинал, другой подхватывал. И это так смешно смотрелось — маленький Грунин, метр шестьдесят ростом, совершенно седой, и огромный Быков в шлепках, в шортах, лохматый, кудрявый, красивый! Это было здорово.
<...>
Беседовал Андрей Филимонов