Дмитрий Быков в программе ОДИН от 23-го октября 2015 года:
«Полезно ли ведение дневников?»
Да, безусловно. Но есть люди, которые умеют это делать, а есть, которые не умеют. Я вот не умею. Почему — не знаю. Наверное, потому, что мне кажется это занятие каким-то эгоцентрическим. Про себя я и писать не очень люблю, то есть я не шибко автобиографичен (кроме «Квартала»). Есть такой старый анекдот: «Мне приснился потрясающий эротический сон».— «Какой? Ты и она?» — «Нет».— «Ты и он?!» — «Нет».— «А какой?» — «Я и я». Вот такую эротику по принципу «я и я» я не очень люблю.
«Полезно ли ведение дневников?»
Да, безусловно. Но есть люди, которые умеют это делать, а есть, которые не умеют. Я вот не умею. Почему — не знаю. Наверное, потому, что мне кажется это занятие каким-то эгоцентрическим. Про себя я и писать не очень люблю, то есть я не шибко автобиографичен (кроме «Квартала»). Есть такой старый анекдот: «Мне приснился потрясающий эротический сон».— «Какой? Ты и она?» — «Нет».— «Ты и он?!» — «Нет».— «А какой?» — «Я и я». Вот такую эротику по принципу «я и я» я не очень люблю.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 13-го ноября 2015 года:
«Ведёте ли вы личные дневники?»
Нет, мне это совсем не нужно.
«Ведёте ли вы личные дневники?»
Нет, мне это совсем не нужно.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 11-го марта 2016 года:
«Есть ли у вас «разгрузочные» периоды после серьёзной прочитанной литературы, когда вам нужно отдохнуть на «несерьёзной»?»
Я обычно отдыхаю на дневниках и биографиях, потому что это моё самое любимое чтение.
«Есть ли у вас «разгрузочные» периоды после серьёзной прочитанной литературы, когда вам нужно отдохнуть на «несерьёзной»?»
Я обычно отдыхаю на дневниках и биографиях, потому что это моё самое любимое чтение.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 28-го июля 2017 года:
«Какие книги вы чаще всего перечитываете?»
Дневники и мемуары.
«Какие книги вы чаще всего перечитываете?»
Дневники и мемуары.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 1-го сентября 2017 года:
«Читаете ли вы научную литературу?»
Да, в основном ее. Но больше я читаю дневники.
«Читаете ли вы научную литературу?»
Да, в основном ее. Но больше я читаю дневники.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 12-го января 2018 года:
«Вели ли вы в юношестве какой-нибудь письменный дневник? Существует ли надобность вести дневник закрытого типа? И есть ли такая потребность?»
У меня всегда была такая мечта, потому что время же уходит неизвестно куда, и всегда хочется вспомнить, что ты делал в такой-то день, каким ты был вообще. Себя забываешь. Вот там сказано у Авена, что тот же Березовский все забывал, ничего не помнил. И когда он читал о себе, скажем, «Большую пайку» Дубова, он очень удивлялся: «Я же ничего не помню». Я не то чтобы ничего не помню, но я помню главные вещи. А очень много из среды, из эпохи — какие-то цены, какие-то тогдашние дела и условности — они, к сожалению, просто уходят из ума, ты их забываешь, потому что они, казалось бы, не нужны. А потом так интересно почитать: общался с теми-то, ездил туда-то. Ну, как говорил Чехов: «Чувствуется некое биение жизни»,— как вот он писал Суворину. Чувствуется биение жизни. Я всю жизнь мечтал это делать, но никогда ничего не получается, никогда нет времени это записать. И главное, что никогда нет настоящего желания, потому что когда это записываешь, всегда чувствуешь себя как-то неумеренно понтисто, как-то придаёшь себе слишком большое значение — а этого я, честно говоря, как-то не люблю.
«Вели ли вы в юношестве какой-нибудь письменный дневник? Существует ли надобность вести дневник закрытого типа? И есть ли такая потребность?»
У меня всегда была такая мечта, потому что время же уходит неизвестно куда, и всегда хочется вспомнить, что ты делал в такой-то день, каким ты был вообще. Себя забываешь. Вот там сказано у Авена, что тот же Березовский все забывал, ничего не помнил. И когда он читал о себе, скажем, «Большую пайку» Дубова, он очень удивлялся: «Я же ничего не помню». Я не то чтобы ничего не помню, но я помню главные вещи. А очень много из среды, из эпохи — какие-то цены, какие-то тогдашние дела и условности — они, к сожалению, просто уходят из ума, ты их забываешь, потому что они, казалось бы, не нужны. А потом так интересно почитать: общался с теми-то, ездил туда-то. Ну, как говорил Чехов: «Чувствуется некое биение жизни»,— как вот он писал Суворину. Чувствуется биение жизни. Я всю жизнь мечтал это делать, но никогда ничего не получается, никогда нет времени это записать. И главное, что никогда нет настоящего желания, потому что когда это записываешь, всегда чувствуешь себя как-то неумеренно понтисто, как-то придаёшь себе слишком большое значение — а этого я, честно говоря, как-то не люблю.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 14-го сентября 2018 года:
«По дневникам Самойлова у меня ощущение, что его мучила депрессия, дневники Гладкова, Нагибина — то же самое. Может быть, депрессия связана с творческой активностью?»
Видите, нет. Мне кажется, что дневник — это то, в чем человек признается себе, и то, в чем он не решается признаться окружающим. Поэтому они часто депрессивны. Но… ну то есть туда выносится худшее. А лучшее в людях — это, наверное, то, о чем они говорят с женой за чаем. Кстати, у Самойлова с женой было очень интенсивное общение, у Гладкова с возлюбленной, там с гражданской женой — актрисой, тоже. Нагибин вообще был очень открытый и светский человек, просто в дневники он, как и Тарковский, выделял творческую ревность, зависть. Я имею в виду Андрея Тарковского. И т.д. «Мартиролог» почитаешь, вот книгу личных записей Тарковского, дневники его — все время ощущение какой-то постоянной обиды на мир, а ведь человек был совершенно светоносный. То есть дневники — это специальный такой как бы отводный канал для авторской желчи. Я дневников не веду. Смысла в этом не вижу.
«По дневникам Самойлова у меня ощущение, что его мучила депрессия, дневники Гладкова, Нагибина — то же самое. Может быть, депрессия связана с творческой активностью?»
Видите, нет. Мне кажется, что дневник — это то, в чем человек признается себе, и то, в чем он не решается признаться окружающим. Поэтому они часто депрессивны. Но… ну то есть туда выносится худшее. А лучшее в людях — это, наверное, то, о чем они говорят с женой за чаем. Кстати, у Самойлова с женой было очень интенсивное общение, у Гладкова с возлюбленной, там с гражданской женой — актрисой, тоже. Нагибин вообще был очень открытый и светский человек, просто в дневники он, как и Тарковский, выделял творческую ревность, зависть. Я имею в виду Андрея Тарковского. И т.д. «Мартиролог» почитаешь, вот книгу личных записей Тарковского, дневники его — все время ощущение какой-то постоянной обиды на мир, а ведь человек был совершенно светоносный. То есть дневники — это специальный такой как бы отводный канал для авторской желчи. Я дневников не веду. Смысла в этом не вижу.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 5-го апреля 2019 года:
«Вы говорите о важности дневников, хорошо их знаете и следите за публикациями. Не планируете ли о них написать или прочесть лекцию?»
Понимаете, из тех дневников, которые я прочёл за последнее время, самым интересным мне показался дневник Юлии Нельской-Сидур. Он, по-моему, блистателен просто. Кроме того, он сверхценен для рассуждения о происходившем тогда в художественной элите, в том числе. Мне очень понравились дневники Самойлова в своё время. А так… Я сейчас прочёл дневники Новеллы Матвеевой за многие годы. Многое там хорошо написано, но публиковать ли их? Я не знаю, какое решение примет племянник. Я бы публиковать их не стал, потому что мы привыкли к ослепительной образности матвеевских стихов, к изумительной мелодике ее песен, её болезненной, иногда иррациональной чуткости, к игре воображения, а видеть бытовую изнанку всего этого нам, по-моему, не нужно. Я бы, во всяком случае, не хотел.
Я ненавижу это девчоночье — простите за такую оценку мизогинную — выражение «сделайте меня развидеть это», но я бы не хотел знать изнанку и подоплёку творческой жизни некоторых великих людей, изнанку их быта. Хотя моё уважение к Матвеевой от этого не поколебалось. Тем большие усилия требовались от неё, чтобы все это написать, сотворить. Автокомментарий там интереснее всего. А в общем дневники — это чтение, бесценное для историка, но мучительное для современника.
«Вы говорите о важности дневников, хорошо их знаете и следите за публикациями. Не планируете ли о них написать или прочесть лекцию?»
Понимаете, из тех дневников, которые я прочёл за последнее время, самым интересным мне показался дневник Юлии Нельской-Сидур. Он, по-моему, блистателен просто. Кроме того, он сверхценен для рассуждения о происходившем тогда в художественной элите, в том числе. Мне очень понравились дневники Самойлова в своё время. А так… Я сейчас прочёл дневники Новеллы Матвеевой за многие годы. Многое там хорошо написано, но публиковать ли их? Я не знаю, какое решение примет племянник. Я бы публиковать их не стал, потому что мы привыкли к ослепительной образности матвеевских стихов, к изумительной мелодике ее песен, её болезненной, иногда иррациональной чуткости, к игре воображения, а видеть бытовую изнанку всего этого нам, по-моему, не нужно. Я бы, во всяком случае, не хотел.
Я ненавижу это девчоночье — простите за такую оценку мизогинную — выражение «сделайте меня развидеть это», но я бы не хотел знать изнанку и подоплёку творческой жизни некоторых великих людей, изнанку их быта. Хотя моё уважение к Матвеевой от этого не поколебалось. Тем большие усилия требовались от неё, чтобы все это написать, сотворить. Автокомментарий там интереснее всего. А в общем дневники — это чтение, бесценное для историка, но мучительное для современника.
Дмитрий Быков в программе ОДИН от 9-го мая 2019 года:
«Вы не раз говорили о ценности дневников. Ведёте ли вы дневник? Если да, то насколько регулярно?»
Не могу вести, Влад. Нет такого желания, во-первых; нет времени, во-вторых. И в-третьих, понимаете, правильно совершенно написал в своём дневнике замечательный артист Дворжецкий (был опубликован его дневник): «Всегда, даже если прячешь от себя этот факт, пишешь ведь для вечности, для потомков. А в этом уже есть фальшь изначальная». Поэтому… Писать для себя, что я делал сегодня, просто вспомнить — так я и так достаточно много пишу таких дневников публицистических, колонки всякие. По ним я всегда могу восстановить, что я делал, где я был. А вот писать дневник с оценками: «читал такого-то, глубоко негодовал. Как можно?» или «читал такого-то, рыдал от солидарности, мысленно заключил его в объятия»,— так я лучше этому автору (у меня почти всегда есть такая возможность) напишу письмо или заключу его в объятия лично.
«Вы не раз говорили о ценности дневников. Ведёте ли вы дневник? Если да, то насколько регулярно?»
Не могу вести, Влад. Нет такого желания, во-первых; нет времени, во-вторых. И в-третьих, понимаете, правильно совершенно написал в своём дневнике замечательный артист Дворжецкий (был опубликован его дневник): «Всегда, даже если прячешь от себя этот факт, пишешь ведь для вечности, для потомков. А в этом уже есть фальшь изначальная». Поэтому… Писать для себя, что я делал сегодня, просто вспомнить — так я и так достаточно много пишу таких дневников публицистических, колонки всякие. По ним я всегда могу восстановить, что я делал, где я был. А вот писать дневник с оценками: «читал такого-то, глубоко негодовал. Как можно?» или «читал такого-то, рыдал от солидарности, мысленно заключил его в объятия»,— так я лучше этому автору (у меня почти всегда есть такая возможность) напишу письмо или заключу его в объятия лично.