Мы верим в команду Русская Идеясубъективные заметки
Футбол называют игрой английской, но это не так. Футбол — игра русская. Первым это заметил старик Хоттабыч, никак не могший взять в толк, почему двадцать два человека так пинаются и пихаются, и бегают друг за другом, стремясь погонять один-единственный мячик. Он тут же швырнул на поле двадцать два сафьяновых мяча, чтобы ещё и вратарям досталось, но тут выяснилось, что при таком раскладе играть невозможно. Это типично русская ситуация. Когда чего-нибудь много — например, демократии,— мы совершенно не можем в это играть. Мы любим играть только в то, что добивается с бою. Приятно играть в мяч только тогда, когда он один на двадцать человек.
Но и это, в общем, не главное, потому что в футбол играют во всём мире,— это просто он нашему характеру особенно соответствует. А главное то, что вся наша политическая, культурная и общественная жизнь есть именно игра, когда толкаются, пихаются и даже показывают жёлтые карточки понарошку, а в раздевалке всё равно сидят все вместе и вообще вне поля ведут себя вась-вась. Я это понял, когда увидел лидера одного ну ужасно смелого СМИ чуть ли не обнимающимся со своим заклятым врагом.
Более того: команда НТВ — ещё того, прежнего,— помнится, очень удивилась, когда кремлёвские источники перестали быть с нею откровенными. Им очень хотелось и воевать изо всех сил, и пользоваться всеми преимуществами допущенности. То есть на поле чтобы мы были заклятые враги, а вне поля — лучшие друзья. Обратите внимание: на газетных страницах отдельные наши критики призывают друг на друга ужасные бури и громы, будь то по поводу романа «Господин Гексоген» или по вопросу о Никите Михалкове. А смотришь — встречаются все вместе и идут выпивать в какие-нибудь ОГИ, потому что игра с грубостями и нарушениями — это для нас с вами. А для себя ОГИ.
А ещё что хорошо в футболе — так это то, что он даёт возможность выказать патриотизм, ничего при этом не делая. Скажем, хиппи подвергались активному преследованию со стороны комсомольских вожаков, и других неформалов они тоже не жаловали. А фанатов любили, как родных. Потому что фанат хоть и крушит хавальник другому фанату, но он всё-таки свой, патриотичный. Он из любви к Родине это делает, а не просто так, от буйства. Они нормальные такие, надёжные, свои. Если скинхеды погромят «Макдональдс» — то это всё, конец света; а если фанаты — так это ничего, это кровь молодая играет. А кто не фанатеет, тот свою Родину не любит, большую и малую. Свой двор. Свой город. Свой подъезд. Команду свою с её цветами. Когда «Шахтер» проигрывал, во всех шахтах выработка падала, а когда выигрывал — все работали по-стахановски. Когда тяжёлый, красный, налитой пивом мужик просто так орёт на весь дом — соседи в понятном негодовании, но когда он орёт после того, как наши забили,— его чувства надо не только понять, но и разделить. Более того: чтобы быть ближе к народу, политическая и культурная элита тоже любит повспоминать, «как он его снёс… А пеналь не назначили!» Согласитесь, когда просто так пьёшь «Старого мельника» — никакого подвига вроде бы не совершаешь. Но «Старый мельник» — спонсор нашей сборной! И, выпивая это пиво, ты вкладываешь деньги в копилку будущей победы наших ребят! Чем больше пива мы выпьем, тем лучше они сыграют. Это тоже очень по-нашему.
Я не говорю уже о том, что практически каждый крупный город в России имеет своё «Динамо», а это тоже типично русское понятие. Ни в одной другой стране мира обозначение динамо-машины не вызывает ассоциаций с обманом, обломом и пр. Динамо крутят в основном девушки, но в последнее время в России это явление общечеловеческое. Динамят партнёра, читателя, зрителя — и тем побеждают. «Динамо» — символ нашей победы. Как и стадион «Динамо», около которого в ларьках продаются самые дорогие и самые хреновые вещи.
Ну, и ещё одно. Футбол — игра по преимуществу дворовая, а двор — понятие по преимуществу отечественное. У нас «дворовый» — это всегда наивысший комплимент. Есть дворовая шпана, символ неразрывного братства. Дворовая песня, советский эквивалент городского романса. Дворовая птица голубь, помоечный символ мира,— он хотя и гадит очень много, однако же свой, родной. Дворовый дядя Петя, вечно пьяный водопроводчик,— он тоже родной. Ну, и игра должна быть такая же — чтобы в кровь, без правил, но потом непременно обняться.
Как вы понимаете, к реальному футболу все это не имеет никакого отношения. Это имеет отношение к футболу как национальной идеологии. А идеология эта выражается словами ««Спартак» — чемпион!» вне зависимости от того, как на самом деле играет «Спартак».
— Бабушка, правда, что вы живёте около стадиона?
— Да. Да. Да-да-да. Да-да-да-да. Да-да.
Все мы там живём, чего прятаться!
Но и это, в общем, не главное, потому что в футбол играют во всём мире,— это просто он нашему характеру особенно соответствует. А главное то, что вся наша политическая, культурная и общественная жизнь есть именно игра, когда толкаются, пихаются и даже показывают жёлтые карточки понарошку, а в раздевалке всё равно сидят все вместе и вообще вне поля ведут себя вась-вась. Я это понял, когда увидел лидера одного ну ужасно смелого СМИ чуть ли не обнимающимся со своим заклятым врагом.
Более того: команда НТВ — ещё того, прежнего,— помнится, очень удивилась, когда кремлёвские источники перестали быть с нею откровенными. Им очень хотелось и воевать изо всех сил, и пользоваться всеми преимуществами допущенности. То есть на поле чтобы мы были заклятые враги, а вне поля — лучшие друзья. Обратите внимание: на газетных страницах отдельные наши критики призывают друг на друга ужасные бури и громы, будь то по поводу романа «Господин Гексоген» или по вопросу о Никите Михалкове. А смотришь — встречаются все вместе и идут выпивать в какие-нибудь ОГИ, потому что игра с грубостями и нарушениями — это для нас с вами. А для себя ОГИ.
А ещё что хорошо в футболе — так это то, что он даёт возможность выказать патриотизм, ничего при этом не делая. Скажем, хиппи подвергались активному преследованию со стороны комсомольских вожаков, и других неформалов они тоже не жаловали. А фанатов любили, как родных. Потому что фанат хоть и крушит хавальник другому фанату, но он всё-таки свой, патриотичный. Он из любви к Родине это делает, а не просто так, от буйства. Они нормальные такие, надёжные, свои. Если скинхеды погромят «Макдональдс» — то это всё, конец света; а если фанаты — так это ничего, это кровь молодая играет. А кто не фанатеет, тот свою Родину не любит, большую и малую. Свой двор. Свой город. Свой подъезд. Команду свою с её цветами. Когда «Шахтер» проигрывал, во всех шахтах выработка падала, а когда выигрывал — все работали по-стахановски. Когда тяжёлый, красный, налитой пивом мужик просто так орёт на весь дом — соседи в понятном негодовании, но когда он орёт после того, как наши забили,— его чувства надо не только понять, но и разделить. Более того: чтобы быть ближе к народу, политическая и культурная элита тоже любит повспоминать, «как он его снёс… А пеналь не назначили!» Согласитесь, когда просто так пьёшь «Старого мельника» — никакого подвига вроде бы не совершаешь. Но «Старый мельник» — спонсор нашей сборной! И, выпивая это пиво, ты вкладываешь деньги в копилку будущей победы наших ребят! Чем больше пива мы выпьем, тем лучше они сыграют. Это тоже очень по-нашему.
Я не говорю уже о том, что практически каждый крупный город в России имеет своё «Динамо», а это тоже типично русское понятие. Ни в одной другой стране мира обозначение динамо-машины не вызывает ассоциаций с обманом, обломом и пр. Динамо крутят в основном девушки, но в последнее время в России это явление общечеловеческое. Динамят партнёра, читателя, зрителя — и тем побеждают. «Динамо» — символ нашей победы. Как и стадион «Динамо», около которого в ларьках продаются самые дорогие и самые хреновые вещи.
Ну, и ещё одно. Футбол — игра по преимуществу дворовая, а двор — понятие по преимуществу отечественное. У нас «дворовый» — это всегда наивысший комплимент. Есть дворовая шпана, символ неразрывного братства. Дворовая песня, советский эквивалент городского романса. Дворовая птица голубь, помоечный символ мира,— он хотя и гадит очень много, однако же свой, родной. Дворовый дядя Петя, вечно пьяный водопроводчик,— он тоже родной. Ну, и игра должна быть такая же — чтобы в кровь, без правил, но потом непременно обняться.
Как вы понимаете, к реальному футболу все это не имеет никакого отношения. Это имеет отношение к футболу как национальной идеологии. А идеология эта выражается словами ««Спартак» — чемпион!» вне зависимости от того, как на самом деле играет «Спартак».
— Бабушка, правда, что вы живёте около стадиона?
— Да. Да. Да-да-да. Да-да-да-да. Да-да.
Все мы там живём, чего прятаться!