рубрика «Приговор от Быкова»
Три страха власти
Перфоманс, устроенный Оксимироном, — суд над классикой, повинной то в оскорблении религиозных чувств, то в экстремизме, — можно только приветствовать.
Три страха власти
Перфоманс, устроенный Оксимироном, — суд над классикой, повинной то в оскорблении религиозных чувств, то в экстремизме, — можно только приветствовать.
Чтения «Сядь за текст», в которых поучаствовали Александр Петров и Леонид Парфёнов,— в любом случае замечательное мероприятие, но наводит оно на грустные мысли. Посадить по своим антиконституционным цензурным статьям, разумеется, они могли бы кого угодно — хоть Пушкина, хоть Мартина Лютера Кинга; проблема в том, что плевать они хотели на тексты.
Они боятся гораздо более грубых вещей: вот шаман, например, — это им страшно, потому что неизвестно, что он может там нашаманить. Своих ручных церковных иерархов они не боятся вовсе, потому что в православного Бога не верят или видят в нем сверхпахана, которого можно задобрить взяткой, храм там построить или колокол отлить. Их может напугать расследование с конкретными цифрами, но никак не сатирическое стихотворение, не разоблачительный роман-антиутопия и тем более не гражданская лирика. Ну не верят они ни в какие мотивы, кроме прямой корысти или трусости. Так что флешмоб флешмобом, и вообще хорошо, когда популярные авторы или исполнители поднимают голос против несправедливости, — но искусству в России уж точно ничто не угрожает, потому что никто его не принимает всерьёз.
И это предсказуемо, даже напрямую предсказано. Заболоцкий незадолго до смерти задумывал поэму о Сталине и объяснял жене, что Сталин — фигура переломная, последний вождь, имевший представление о старой культуре. Он придавал ей огромное значение, поэтов либо прикармливал, либо запугивал, либо уничтожал. Дальше, предсказал Заболоцкий, пойдут люди пещерные. А постсоветские руководители, будем честны, не имеют и тех немногих предрассудков и моральных ограничений, которые были у советских. Нынешним все равно, что о них подумают. Они уверены, что в истории остаются только территориальные завоевания.
Шаманы, улица и цифры — вот чего они боятся. Это страхи детские, росгвардейские — сообразно интеллекту. Какой им Пушкин, когда им Маршак труден?
И знаете — это к лучшему. Мы знаем цену их уважению и проживём без него. Если выбирать между безразличием власти или сталинизмом, безразличие лучше. А деятели культуры, нуждающиеся в повышенном самоуважении, всегда могут пойти в шаманы. Внимание власти и прессы им обеспечено.
Они боятся гораздо более грубых вещей: вот шаман, например, — это им страшно, потому что неизвестно, что он может там нашаманить. Своих ручных церковных иерархов они не боятся вовсе, потому что в православного Бога не верят или видят в нем сверхпахана, которого можно задобрить взяткой, храм там построить или колокол отлить. Их может напугать расследование с конкретными цифрами, но никак не сатирическое стихотворение, не разоблачительный роман-антиутопия и тем более не гражданская лирика. Ну не верят они ни в какие мотивы, кроме прямой корысти или трусости. Так что флешмоб флешмобом, и вообще хорошо, когда популярные авторы или исполнители поднимают голос против несправедливости, — но искусству в России уж точно ничто не угрожает, потому что никто его не принимает всерьёз.
И это предсказуемо, даже напрямую предсказано. Заболоцкий незадолго до смерти задумывал поэму о Сталине и объяснял жене, что Сталин — фигура переломная, последний вождь, имевший представление о старой культуре. Он придавал ей огромное значение, поэтов либо прикармливал, либо запугивал, либо уничтожал. Дальше, предсказал Заболоцкий, пойдут люди пещерные. А постсоветские руководители, будем честны, не имеют и тех немногих предрассудков и моральных ограничений, которые были у советских. Нынешним все равно, что о них подумают. Они уверены, что в истории остаются только территориальные завоевания.
Шаманы, улица и цифры — вот чего они боятся. Это страхи детские, росгвардейские — сообразно интеллекту. Какой им Пушкин, когда им Маршак труден?
И знаете — это к лучшему. Мы знаем цену их уважению и проживём без него. Если выбирать между безразличием власти или сталинизмом, безразличие лучше. А деятели культуры, нуждающиеся в повышенном самоуважении, всегда могут пойти в шаманы. Внимание власти и прессы им обеспечено.