На историю о том, как ФСБ пыталось убить Дмитрия БыковаКогда-то в «Огоньке» работала талантливая молодая журналистка N. Потом уехала на годовую стажировку в Германию. Вернувшись, вскоре из «Огонька» уволилась, сказав мне в частном разговоре, что больше так работать не может. И добавила: «Понимаешь, у вас тут по полмиллимитра свободы каждый день отрезают, а когда я вернулась, то увидела, что отрезали полтора метра».
Я вспомнил этот разговор, когда прочитал сегодняшние новости о том, что Быков все-таки пытались убить отрудники ФСБ, никогда бы на это не решившиеся без санкции Бортникова, а тот — без санкции Путина. Все-таки писатель из пятерки лучших в России. Возможно, Быков был удобной мишенью для отработки технологии тайных отравлений: выживет — свезло ему, а не выживет — ура, мы молодцы, пустим в ход. Не могу сказать, что эта новость была для меня новостью, Быков сам говорил об этом после попытки убийства Навального достаточно определенно. Но что было для меня новостью — это публичная реакция на новость. То есть отсутствие информационного ада, новости в числе первых и т.д. Я уж молчу про выйти на площадь. Все свыклись. Ну, каждый день убивают по полчеловека. Ну, многих еще убьют, или покалечат, или арестуют, или посадят, — словом, переломают жизнь. Каждый день — по полчеловека, которые воспринимаются уже как полмиллиметра. Воспринимаются всеми, кто не уехал, хотя для меня, застрявшего по ощущениям в еще не до конца людоедской России и русскости, они воспринимаются катастрофой.
И еще. Быков знает прекрасно, что я думаю об истории с его несостоявшейся смертью (когда он помянул «прижизненный некролог», который ему было приятно читать — он имел в виду некролог, написанный мной; я затем послал его ему в подарок). Но я думаю, что сейчас ему нужно уезжать. Он не останется в Америке или Великобритании ни без денег, ни без лекций, ни без выступлений, ни без работы хотя бы в качестве visiting professor. Он легко получит рекомендации как минимум от одного нобелевского лауреата, но дело даже не в этом. Я знаю, что в Лондоне на лекции о Пастернаке, прочитанной по-английски, ему аплодировали стоя, — это показатель конвертируемости. Уезжать надо не потому, что раз не убили, то посадят (а Быков довольно долго отплевывался от статьи «оправдание нацизма», которую ему с изрядным иезуитством пытались приклеить за фразу о генерале Власове).
Нет.
Просто полмиллимитра в день незаметно случаются со всеми, кто остается. Ну, с самыми яркими и упертыми не пол-, а десятая миллиметра. Это даже у Мандельштама случалось, а уж у Пастернака какое-то время просто цвело, — и кто, как не Быков об этом написал в исключительного качества томе ЖЗЛ «Борис Пастернак».
Так вот, Быкову нужно уезжать.
Я говорю это — прости, Дима, — потому, что очень тебя люблю.
Но я вижу, как десятая миллиметра за десятой миллиметра начинают задыхаться твои, по крайней мере, публицистические мысл... то есть тексты. То есть я не про «Истребитель» — я его сейчас как раз читаю, но еще не прочитал.
Я вспомнил этот разговор, когда прочитал сегодняшние новости о том, что Быков все-таки пытались убить отрудники ФСБ, никогда бы на это не решившиеся без санкции Бортникова, а тот — без санкции Путина. Все-таки писатель из пятерки лучших в России. Возможно, Быков был удобной мишенью для отработки технологии тайных отравлений: выживет — свезло ему, а не выживет — ура, мы молодцы, пустим в ход. Не могу сказать, что эта новость была для меня новостью, Быков сам говорил об этом после попытки убийства Навального достаточно определенно. Но что было для меня новостью — это публичная реакция на новость. То есть отсутствие информационного ада, новости в числе первых и т.д. Я уж молчу про выйти на площадь. Все свыклись. Ну, каждый день убивают по полчеловека. Ну, многих еще убьют, или покалечат, или арестуют, или посадят, — словом, переломают жизнь. Каждый день — по полчеловека, которые воспринимаются уже как полмиллиметра. Воспринимаются всеми, кто не уехал, хотя для меня, застрявшего по ощущениям в еще не до конца людоедской России и русскости, они воспринимаются катастрофой.
И еще. Быков знает прекрасно, что я думаю об истории с его несостоявшейся смертью (когда он помянул «прижизненный некролог», который ему было приятно читать — он имел в виду некролог, написанный мной; я затем послал его ему в подарок). Но я думаю, что сейчас ему нужно уезжать. Он не останется в Америке или Великобритании ни без денег, ни без лекций, ни без выступлений, ни без работы хотя бы в качестве visiting professor. Он легко получит рекомендации как минимум от одного нобелевского лауреата, но дело даже не в этом. Я знаю, что в Лондоне на лекции о Пастернаке, прочитанной по-английски, ему аплодировали стоя, — это показатель конвертируемости. Уезжать надо не потому, что раз не убили, то посадят (а Быков довольно долго отплевывался от статьи «оправдание нацизма», которую ему с изрядным иезуитством пытались приклеить за фразу о генерале Власове).
Нет.
Просто полмиллимитра в день незаметно случаются со всеми, кто остается. Ну, с самыми яркими и упертыми не пол-, а десятая миллиметра. Это даже у Мандельштама случалось, а уж у Пастернака какое-то время просто цвело, — и кто, как не Быков об этом написал в исключительного качества томе ЖЗЛ «Борис Пастернак».
Так вот, Быкову нужно уезжать.
Я говорю это — прости, Дима, — потому, что очень тебя люблю.
Но я вижу, как десятая миллиметра за десятой миллиметра начинают задыхаться твои, по крайней мере, публицистические мысл... то есть тексты. То есть я не про «Истребитель» — я его сейчас как раз читаю, но еще не прочитал.