рубрика «Актриса недели»
Не любить — невозможно
Наталья Андрейченко — может быть, лучшая русская эпическая актриса своего времени. Эпическая — ибо творит эпос в каждом эпизоде, где появляется.
Аура Андрейченко несравненна. В ней есть обаяние магии — просто так Мэри Поппинс не изобразишь. Прилетит на зонте, коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт — есть, есть женщины в русских селеньях, даром что с появлением в её жизни неотразимого Максимилиана Шелла Андрейченко одарила собой селенья немецкие и голливудские. Не случайно Шелл оказался её партнёром в эпосе о Петре Великом, не случайно и то, что роли для неё он сразу нашёл в собственных масштабных, исторических картинах. В Андрейченко волшебно сочетаются лёгкость и сила — две исконно русские крайности. Иначе не сыграть бы ей леди Макбет Мценского уезда в картине Балаяна, не блеснуть в «Сибириаде» Михалкова-Кончаловского — причудливом, очень русском синтезе былины, фантастики и добротного социально-исторического кино.
Андрейченко — символ русской мечты. Россия и Запад влюбились в неё одновременно и навеки. Перевоплощение романтической красавицы в торговку и обратно даётся ей естественно, без всякого труда — эти два лика России помнятся всем, кто видел «Военно-полевой роман» Тодоровского. Горькая всепонимающая улыбка Андрейченко светит миру вечной тайной. Не любить — невозможно. Понять — не пробуй. Покорить — никому не удавалось.
Не любить — невозможно
Наталья Андрейченко — может быть, лучшая русская эпическая актриса своего времени. Эпическая — ибо творит эпос в каждом эпизоде, где появляется.
Аура Андрейченко несравненна. В ней есть обаяние магии — просто так Мэри Поппинс не изобразишь. Прилетит на зонте, коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт — есть, есть женщины в русских селеньях, даром что с появлением в её жизни неотразимого Максимилиана Шелла Андрейченко одарила собой селенья немецкие и голливудские. Не случайно Шелл оказался её партнёром в эпосе о Петре Великом, не случайно и то, что роли для неё он сразу нашёл в собственных масштабных, исторических картинах. В Андрейченко волшебно сочетаются лёгкость и сила — две исконно русские крайности. Иначе не сыграть бы ей леди Макбет Мценского уезда в картине Балаяна, не блеснуть в «Сибириаде» Михалкова-Кончаловского — причудливом, очень русском синтезе былины, фантастики и добротного социально-исторического кино.
Андрейченко — символ русской мечты. Россия и Запад влюбились в неё одновременно и навеки. Перевоплощение романтической красавицы в торговку и обратно даётся ей естественно, без всякого труда — эти два лика России помнятся всем, кто видел «Военно-полевой роман» Тодоровского. Горькая всепонимающая улыбка Андрейченко светит миру вечной тайной. Не любить — невозможно. Понять — не пробуй. Покорить — никому не удавалось.