В селе Юрьевка Омской области (Павлоградский район, 5 км от границы с Казахстаном) 14-летняя девочка Аня подговорила 17-летнего Сашу, своего бойфренда, убить свою мать, отчима и сестру-инвалида.

Шестилетнего брата она почему-то пощадила. Так выглядят события, произошедшие в Юрьевке в ночь с 21 на 22 января, по версии следствия. Сначала Аня сказала, что всю семью зарезал ворвавшийся в дом неизвестный мужчина, потом начала путаться, потом во всём призналась, а потом сказала, что отчим дядя Рома к ней приставал. Правда, опять запуталась, так что на данный момент Рома вне подозрений. И отношения у семьи были вроде бы прекрасные, говорят односельчане. Рома стал отцом очень рано, в 18. Развёлся. Потом познакомился с женщиной из Павлограда и перевёз её к себе. Работал он на погрузчике, этих денег не хватало, семья держала баранов и свиней,— жили, говорят соседи, хорошо. Дети одеты-обуты. У Ани модный телефон. Правда, она якобы была недовольна тем, что много денег уходит на больную сестру. Сестра сначала не ходила и училась дома, но вроде как её подняли, отправили в школу, как-то всё стало налаживаться. Но мать запрещала Ане встречаться с Сашей, у которого в Юрьевке плохая репутация — агрессивный очень. Вот они и сговорились. Саша взял штык-нож для убоя скотины, Аня оставила дверь незапертой, он в полвторого ночи спокойно вошёл и всех перебил, а потом ушёл. Аня закутала брата в покрывало и побежала с ним к соседям, те вызвали полицию.

Могут, конечно, открыться всякие новые обстоятельства. Но пока всё логично, и принимаешь эту версию без внутреннего протеста — просто потому, что таких историй в провинциальной хронике полно. Муж вырезал всю семью и покончил с собой. В большом селе жених сразу после свадьбы убил невесту и её двоюродную сестру, потом поехал в ближайший город, заказал себе релакс-массаж, отказался платить, изнасиловал массажистку и покончил с собой. Не преувеличиваю, всё так и было. И так далее, этим добром переполнены провинциальные форумы, на которых и про Аню уже идут бурные дискуссии: чего ей не хватало, шлюхе малолетней? Наступить бы ей на одну ногу, сладострастно мечтает читательница, да за другую дёрнуть. Надо смертную казнь возвращать, а то кормить их теперь, иродов, за наши деньги.

Вот эти преступления в семьях, которые хорошо жили, все одеты-обуты, недавно камеру морозильную купили,— и есть лицо нынешней России. Просто новостная повестка складывается из Украины и Казахстана, на границе с которым всё это произошло, из НАТО и англосаксов,— а под этой коркой бушует гной, потому что критерием благополучия в семье давно считается одетость-обутость, наличие телефона и домашней скотины. Мы понятия не имеем о стране, в которой живём, потому что смотрим куда угодно, только не на себя. И не только сельская, а и городская Россия спивается и звереет, врёт и теряет человеческий облик, чатится, смотрит сериалы и выдумывает домогательства, и всё это узнаваемо, и всё это в каждом дворе, и во всём этом виноваты англосаксы. Одновременно пришло сообщение о том, что в школьном образовании принято убрать акцент с Европы и сделать его на истории Латинской Америки или Азии. Правильно, нечего. Учиться надо на правильных примерах, соответствующих духу страны и времени.

Дмитрий Быков («Instagram. dmi_bykov», 18.11.2021):
Дмитрий Львович Быков («Facebook», 18.11.2021):

Вспоминаю наш разговор с Людмилой Улицкой, одним из моих любимых писателей, живым классиком и автором «Казуса Кукоцкого», «Даниэля Штайна, переводчика», «Лестницы Якова» и многих других романов.

Как вы знаете, творческие вечера она проводит нечасто, но если уж встречается с читателями, то раскрывает им душу. Такие события запоминаются на всю жизнь. 11 декабря послушать Улицкую можно будет в ЦДЛ, где она расскажет о времени, в котором мы оказались, о детях и семье, о зарабатывании денег и служении великим целям и многом другом. И конечно, почитает что-то свое. Билеты —

Билеты — https://www.pryamaya.ru/lyudmila_ulitskaya_o_tele_dushi_11_12_21

K A T Y A T S Y G A N O V A («Instagram. etsyganova», 20.06.2021):

Курс «Захватывающая история» Дмитрия Быкова Done ✔️

---

Дмитрий Быков: курс «Как написать захватывающую историю»
(авторский интенсив писательского мастерства для подростков и взрослых 17-35 лет)
// лекторий «Прямая речь», 17–20 июня 2021 года

---

Антон («Instagram. aa.golubev», 21.06.2021):

Я ждал, предвкушал и хотел... Но не ожидал, что это будет НАСТОЛЬКО МОЩНО! Четыре дня писательского интенсивна, рекорд по выкуренным сигаретам и почти без сна. Но того стоило. Тот самый случай, когда голова болит приятно. Спасибо, @dmi_bykov, @pryamaya_ru, а также всем вам, ребята!







Юлия Комарова («Facebook», 21.06.2021):

Вчера мы завершили курс Дмитрия Львовича Быкова «Как написать захватывающую историю». Это были прекрасные четыре интенсивных дня, которые позволили участникам узнать новую информацию и услышать отзывы о собственных работах от нашего любимого лектора, а также сплотили их в одну большую и прекрасную семью. Я невероятно рада быть частью команды лектория «Прямая речь». Дальнейшие слова излишни.

Дмитрий Быков в программе «Один» от 9-го апреля 2021 года:

И много в моей жизни совпадений. И то, что наш с Катькой день, день нашей встречи оказался днем смерти матери. И то, что в моей жизни и счастье, и страдания, и горе всегда так тесно переплетены. И то, что один мой сын родился в день рождения Слепаковой, а второй — в день ее смерти. И то, что я ощущаю такую сильную загробную помощь от всех людей, про которых пишу и с которыми имею дело.

Katia Kapovich («Facebook», 15.08.2020):

ЭЛЕГИЯ

Дм. Быкову

Как жизнь утешительно неповторима!
И сызнова я, как в былые года,
возьму тебя за руку тихо: «Родимый,
прочти мне чего-то о жизни с листа!»

Как в броуновской толчее листопада
по городу свадебный плыл экипаж,
как звезд зажигались вверху мириады,
как сердце стучало под лестничный марш.

Ах, кто же не пил валерьянные капли,
когда уезжали друзья на вокзал,
и кто на прощанье совсем без ансамбля
один-одинешенек там не стоял?

Под северным небом, под небом столицы
стоять бы с бутылкой, допитой до дна,
чтоб плыли в глазах бесконечные лица,
к карнизу лепилась бухая луна.

Такие вот лица смотреть в галерее,
стихи сочинять у земли на краю,
а встретимся, два болтуна, – по аллее
пойдем потихоньку. Дай руку твою!

Фото: Витя Шендерович

---

из комментариев:

Grigory Riajski: Просто прекрасно! Дима будет доволен)

Katia Kapovich: посмотрим!

Дмитрий Львович Быков: Григорий Ряжский ещё как доволен

Андрей Колесников + Дарья Донскова = свадьба
// Москва, 29 июля 2020 года

Дмитрий Быков: Насильное

Монолог вымышленного лица.

Закон о домашнем насильи — сторонники, чур без обид! — не просто не нужен России, но даже ее оскорбит. Закон затевался во имя победы твоей, толераст, но всё это между своими, а свой своего не предаст. Ведь мы же не где-то, а в центре духовных, возвышенных чувств! Закон ваш не нравится церкви и светским начальникам чужд. Мы в самой духовной кутузке. Не нравится — дуйте отсель.

Ведь это же так не по-русски — пускать омбудсмена в постель! Все это семейное дело, чужое семье и врачу. Что значит — она не хотела? Решаю тут я. И хочу. И так же — с проблемой любою: вопросы у Киева есть? То споры славян меж собою, и в это вам нечего лезть. Не спорьте, такое бывает промежду родными людьми: отец дочерей растлевает? Но это же все от любви! Детей государство сажает за вслух выражаемый стыд? Но их же оно обожает. Растлит — для того и растит! Семья — это область святая, она недоступна для смут; инцест — это вид воспитанья, иначе они не поймут! Детей не обучишь толстовством. Подход наш упорен и рьян — единый и в деле московском, и с сестрами Хачатурян.

Российское царство по сути — модель всенародной семьи, и вы в эту тайну не суйте поганые лапы свои. Сакрально слиянье с Отчизной верховного мужа-жреца, но западный разум нечистый его не поймет до конца. Скажите, какой ненормальный, мечтая раздуть беспредел, юстиции тут ювенальной когда-то еще захотел?! Об этом лишь выродки спорят в надежде страну побороть. Детей, разумеется, порют. Но как, если их не пороть?! Они же нам скажут спасибо. Отцовский ремень не тяжел. Спросите любого сислиба: он сам через это прошел!

Семья — это остров покоя среди мирового гнилья. Семья — это дело такое. Суровое дело семья. Того, кто Отчизне изменит, того, кто изменит жене, — того и противник не ценит, а бабы тем более не. Народ наш любовно пассивен, не то что развратный Сион. Кто гладит меня — тот бессилен. Кто лупит меня — тот силен. Под знаком домашних насилий прошел завершившийся год. Народ Украин или Сирий когда-нибудь тоже поймет, что новое вовсе не ново, что слаще привычный режим, что лучше страдать от родного, чем гнусно резвиться с чужим!

Любимый, единственный, милый, подобный былому вождю, насилуй меня, о, насилуй, ты знаешь, я этого жду! Бери нас поштучно и трахай — без грусти, сомненья, стыда. Когда я кричу тебе «Хватит» — я этим кричу тебе «Да».

Закон о домашнем насильи — сторонники, чур без обид! — не просто не нужен России, но даже ее оскорбит. Закон затевался во имя победы твоей, толераст, но всё это между своими, а свой своего не предаст. Ведь мы же не где-то, а в центре духовных, возвышенных чувств! Закон ваш не нравится церкви и светским начальникам чужд. Мы в самой духовной кутузке. Не нравится — дуйте отсель.

Ведь это же так не по-русски — пускать омбудсмена в постель! Все это семейное дело, чужое семье и врачу. Что значит — она не хотела? Решаю тут я. И хочу. И так же — с проблемой любою: вопросы у Киева есть? То споры славян меж собою, и в это вам нечего лезть. Не спорьте, такое бывает промежду родными людьми: отец дочерей растлевает? Но это же все от любви! Детей государство сажает за вслух выражаемый стыд? Но их же оно обожает. Растлит — для того и растит! Семья — это область святая, она недоступна для смут; инцест — это вид воспитанья, иначе они не поймут! Детей не обучишь толстовством. Подход наш упорен и рьян — единый и в деле московском, и с сестрами Хачатурян.

Российское царство по сути — модель всенародной семьи, и вы в эту тайну не суйте поганые лапы свои. Сакрально слиянье с Отчизной верховного мужа-жреца, но западный разум нечистый его не поймет до конца. Скажите, какой ненормальный, мечтая раздуть беспредел, юстиции тут ювенальной когда-то еще захотел?! Об этом лишь выродки спорят в надежде страну побороть. Детей, разумеется, порют. Но как, если их не пороть?! Они же нам скажут спасибо. Отцовский ремень не тяжел. Спросите любого сислиба: он сам через это прошел!

Семья — это остров покоя среди мирового гнилья. Семья — это дело такое. Суровое дело семья. Того, кто Отчизне изменит, того, кто изменит жене, — того и противник не ценит, а бабы тем более не. Народ наш любовно пассивен, не то что развратный Сион. Кто гладит меня — тот бессилен. Кто лупит меня — тот силен. Под знаком домашних насилий прошел завершившийся год. Народ Украин или Сирий когда-нибудь тоже поймет, что новое вовсе не ново, что слаще привычный режим, что лучше страдать от родного, чем гнусно резвиться с чужим!

Любимый, единственный, милый, подобный былому вождю, насилуй меня, о, насилуй, ты знаешь, я этого жду! Бери нас поштучно и трахай — без грусти, сомненья, стыда. Когда я кричу тебе «Хватит» — я этим кричу тебе «Да».

А то вот ещё было. Ну, про Лира-то первого все знают: как он дочкам царство роздал, как одна его любила, а две другие прикидывались, как он потом по степи бегал — дуй, ветер, дуй, пока не лопнешь… Буря, буря, бедный Том озяб. Потом, конечно, порок был наказан, но добродетели от этого было уже ни жарко, ни холодно. Потому что она сама была частично удавлена, а частично лишилась ума на почве перенесённой неблагодарности. Ну вот. Этому старому сумасброду один английский пиарщик сделал грандиозный промоушен, и потому про него все знают, даром что старик наворотил ужасных глупостей. А про Лира Второго драма ещё не написана, хотя материал, конечно, эпический. И поскольку дочерей у него было ровно впятеро больше, то и пиарщик нужен впятеро талантливей Шекспира. Нашу же скромную попытку, стилизованную подсказ, следует рассматривать как беглый эскиз.

Этот, стало быть, Лир Второй, прослышав про печальный опыт первого, решил, что там всё дело было в неправильном количестве дочерей. Это же очень мало — три. Надо подстраховаться. Зная, что очень плохих людей на свете примерно процентов двадцать, а остальные терпимые, он решил завести не трёх девочек, а впятеро больше. То есть к своим-то, кровным,— Маньке, Ганке и Олесе,— насобирал Лейлу, Лайму, Зейнаб, Гюльнару, Эгле, Манану и ещё какую-то Анну с удвоенным первым «А». Он и финку Виолу хотел удочерить, но та при ближайшем рассмотрении оказалась карелкой, а карелки ему никогда не нравились. Так и остался со своими пятнадцатью.

Нет, не сказать, чтоб недружно жили. Долго прожили. Себе он одно только право и оговорил — каждой присматривать жениха. Ну и присматривал, в соответствии с анкетой: чтоб происхождение попроще, не из бывших, и чтоб запросов поменьше. Всё строго национальные кадры, никаких своих русских. Семья, конечно, получалась не без урода, а то и нескольких — один женишок попадётся с байскими замашками, любит, чтоб ему малолетние девственницы на ночь пятки почёсывали, другой ворует, третий пьёт горькую… но зато запросы у всех были очень простые, а потому царили в этой семье довольство и покой.

Ну, понятно, старик был не без тщеславия — любил, когда ему все пятнадцать дочерей дружным хором пели: ты-то, мол, у нас и нерушимый, и мы-то при тебе свободны, и от победы-то к победе ты нас ведёшь, потому в тебе сила народная. Славься, значит, славься! Нравилось старику, когда его называли необъятным, касающимся трёх великих океанов и всевместительным. И чтоб одна сестра другую чем попрекнула — мол, ты-то черноногая, а ты-то чернозадая, а ты-то бюль-бюль-оглы — такого ни в жисть не было, за это порол нещадно.

Да и откуда им было набраться спеси? Подобрал он их в состоянии довольно бедственном, некоторые писать не умели, другие руками кушали, а одна и вовсе спустилась с гор за солью, ничего, кроме овец, в жизни не видела… Тут он её цап — и облагодетельствовал. Очень скоро дикая девочка буквы выучила и даже подпевала в общем хоре насчёт нерушимого. Сама, правда, всё на сторону смотрела, но с годами смирилась и привыкла даже сидеть за столом.

И образование он им дал — что да, то да. Им бы, может, и не надо никакого образования, потому не в ихнем это было духе, не в ихней, по-научному говоря, карме. Им бы и дальше оленя пасти да нерпу бить. Но Лир был мужчина серьёзный и не мог того вынести, чтобы чукчи не знали Анакреона, а зыряне — Тютчева. Усадит, бывало, чукчу да зырянку перед собой (они ему были хоть и двоюродные, автономные, а всё-таки надо просветить!) — и ну одну шпынять Анакреонтом, другую мучить Тютчевым… И некоторые из дочек, родных и двоюродных, в самом деле отпали от оленеводства и рыболовства, а две даже диссертации защитили: образ нашего отца в народных песнях нашей семьи.

Народных этих песен, кстати сказать, сочинялось немерено, и все в лучших традициях облагодетельствованных этносов. Идиллия, одно слово. Иногда Лир даже жалел, что выучил дочерей письменности.

( Read more...Collapse )

Время, как известно, обладает свойством спрессовываться. Из какого-нибудь тридцатого века литература, скажем, девятнадцатого будет выглядеть тем же, чем для нас сегодня кажется «Повесть временных лет». Мы уже едва отличаем Нестора Летописца от Даниила Заточника. Помните, у Самойлова,— «В третьем тысячелетии автор повести о позднем Предхиросимье позволит себе для спрессовки сюжета небольшие сдвиги во времени — лет на сто или на двести»…

Вот почему нам кажется, что историку тридцатого века два крупных деятеля отечественной культуры, которых звали почти одинаково, будут представляться одним и тем же лицом. Тем более, что и остальных сходств у них хватало. Ниже приводится отрывок из «Родной речи» 3000 года, экстраполированный нами благодаря научному предвидению.

Михаил Юрьевич Ле.., предположительно XIX–XX вв., выдающийся государственный деятель, поэт, прозаик, отважный рубака и министр печати (что по тем варварским временам примерно одно и то же). Фамилия встречается в двух написаниях: Ле-син и Ле-рмонтов (второй упоминается в прессе XX в. значительно реже, из чего следует, что более правилен первый вариант). Употребление двух фамилий, вероятно, было связано с необходимостью скрываться от царской охранки и налоговой инспекции.

Михаил Юрьевич Ле происходил из знатной, но обедневшей семьи, родовитость которой была такова, что в прессе того периода её чаще всего пишут с большой буквы. С ранних лет Мише пришлось взять заботу о Семье на свои хрупкие плечи. Обязанности между членами клана были распределены чётко, по-военному. Миша отвечал за информационную безопасность Семьи. Одновременно он не переставал носиться с каким-то Романом (так — тоже с большой буквы — пишут в старинных документах. Видимо, Роман был очень большой). Об этом первом опусе Миши не сохранилось никаких сведений, кроме того, что Роман назывался «Абрамович» — и, видимо, был посвящён жизни одного из потомков Абрама Ганнибала, давшего начало роду Пушкиных (см.).

Любимец Семьи, Миша получил блестящее образование. Он в совершенстве владел несколькими языками и занимался музыкой — последней увлекался до такой степени, что зачастую переходил на неё даже во время официальных мероприятий. Так, в одной из чудом сохранившихся газет того времени приводится свидетельство о том, что среди правительственного совещания он несколько раз употребил слова «бабки», «козлы» и «понты». Такой широкий словарный запас — включавший также регулярно повторяемые Михаилом Юрьевичем слова «перси», «ланиты», «свобода», «демократия» и «культура» — позволяет предположить в нашем герое поистине универсальные задатки.

С детства проявляя весёлость и находчивость, маленький Михаил Юрьевич создал и возглавил Клуб Весёлых и Находчивых, в котором остроумно высмеивал политику власти. Но рамки гусарской пирушки скоро стали ему тесны, а дешёвое фрондёрство сменилось просвещённым патриотизмом, и вслед за КВН он создаёт ВИ. Над расшифровкой этой аббревиатуры, как и над известной «Загадкой НФИ», бьётся не одно поколение исследователей. О том, что такое или кто такая загадочная ВИ, существует несколько гипотез. Одни исследователи полагают, что это была тайная сеть антигосударственного заговора, имевшего целью убийство императора и называвшаяся «Ваше Императорское». Другие склонны считать, что так именовалась подпольная газета для пленных декабристов «Вечерний Иркутск». Но эти объяснения несостоятельны — Михаил Юрьевич был исключительно лоялен к руководству страны. Некоторые думают, что тут замешана женщина — например, Валентина Ивановна (Матвиенко), пленявшая сердца светской черни во времена Михаила Юрьевича. Но самой убедительной расшифровкой нам представляется «Высшая Инстанция», ибо, по некоторым сведениям, именно загадочная «ВИ» принесла Михаилу Ле его капиталы и возможность в дальнейшем всего себя посвятить литературному творчеству.

— С тех пор, как вечный Судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я.

( Read more...Collapse )

Дмитрий Быков в программе ОДИН от 31-го марта 2016 года:

«Думаю над вашим стихотворением «На самом деле мне нравилась только ты»,— спасибо, очень приятно,— и не могу понять: это ирония или скрытое отчаяние от невозможности никем заменить любимую женщину?»

Нет, это ни то, ни то. Ну, как вам сказать? Будем откровенны. Это стихи о том, что после первой любви всё время… Ну, как вот фрейдисты считают, что в каждой женщине мужчина ищет мать (что, по-моему, не совсем верно). В первой любви всегда есть невероятная полнота, невероятная сила и острота чувства, поэтому всю жизнь этому первому опыту как-то бессознательно подражаешь. Во всяком случае, так было в моей биографии. Эти стихи написаны о женщине, с которой у меня действительно была довольно долгая любовь. И потом уже, когда мы все успели и развестись, и пережениться, и она замуж вышла и уехала, она вернулась сюда ненадолго, и была между нами такая кратковременная, но сильная вспышка прежней страсти, абсолютно ничем не омрачённая. Прошло, наверное, семнадцать лет с того момента, как мы познакомились, но была такая довольно бурная, кратковременная, но очень сильная опять любовь. Я про неё и написал.

Действительно как-то так получилось, что и её имя, и её какие-то черты и признаки, и её привычки оказались равномерно распределены между всеми моими следующими возлюбленными, хотя я встретил потом много женщин гораздо более достойных, гораздо более прекрасных, и был гораздо более счастлив с ними, но просто бессознательно я какие-то её черты в них искал. И слава богу, может быть, что не находил. Сейчас, уже после многих лет, это всё давно перегорело. И я благодарен ей уже хотя бы за одно то, что я с неё стряс, с этих отношений, по крайней мере, одно стихотворение. Хотя я довольно много когда-то про неё писал, но, слава богу, не печатал.

Дмитрий Быков // «Вечерний клуб», 22 апреля 2000 года

Гонец из Пизы, или Оговорка по Фрейду

<...> Первая любовь вышла замуж за датчанина и приняла гражданство, но когда наезжает, целуемся иногда… ой, что будет! <...> Не пиши мне из Дании, Нинка, а если приедешь и случайно встретишь (мы ведь соседи) — сделай вид, что мы незнакомы. <...>

Момент возникновения треугольников, как правило, всегда ускользает из поля зрения его участников, или же они попросту умалчивают все подробности. Но очевидно одно: начинается всё непременно в салонах, где есть прекрасная хозяйка, которая умеет найти подход к каждому посетителю и оставить при этом недурное впечатление о себе.

Главная цель треугольника вовсе не удовлетворение похоти, как думают многие, «…это оптимальное устройство среды для того, чтобы выпускать хороший журнал или писать хороший роман». И это условие принципиально важно для России.

Будучи ещё школьниками все мы слышали историю отношений Маяковского с семьёй Бриков. Некоторые даже ужасались от того, как это вообще возможно, жить втроём, и сами додумывали и домысливали этот лабиринтовый миф. А были ли у вас мысли, что в тех знаменитых отношениях может быть только дружба между творческими людьми без единого намёка на сексуальный подтекст? И дело не в том, что у всей творческой интеллигенции отсутствовало сексуальное просвещение. Эротические интересы играют здесь роль двадцать пятую. Разве не значительно сложнее написать хороший роман, чем быть искусным любовником?

Второй миф заключается в том, что «треугольные семьи» особенно активно появлялись во времена малейших послаблений в государстве, либерализации нравов и обстановки открытости. Полностью опровергает это заблуждение возникновение семьи «Некрасов и Панаевы». Их треугольник образовался в эпоху максимальной невротизации. После 1848 года правительство сошло с ума. Цензура достигла абсурдного пика. Одну и ту же брошюру могли запретить за одну трактовку и за взаимоисключающую. Нельзя было ни в коем образе затрагивать больные вопросы. Именно в это время журнал «Современник» теряет 2000 своих подписчиков. Номера задерживаются, цензор по 7 раз прочитывает статью в поисках крамолы. Заполнять журнал попросту было нечем.

В кипучем кошмаре всей ситуации Некрасов, Панаева и Панаев начинают придумывать роман «Три страны света». Некрасов предложил всем написать по первой вступительной главе, а тот, у кого она будет интересной, получит право составить план произведения. Панаев отделывается двумя страничками описания сельского пейзажа, Панаева пишет рассказ о сюжете с подкидышем, Некрасов не пишет ничего. Импровизированный конкурс выигрывает Панаева, и они в течение года заполняют журнал безынтересной белибердой, которая для них не представляет никакой ценности. Но тем не менее «Три страны света» становятся бестселлером, у журнала становится втрое больше подписчиков за тот год, что печатается роман, и всё это потому, что его создают два влюблённых друг в друга человека. И, пожалуй, совместное творчество было самым эротичным в жизни Некрасова и Панаевой.

Конфигурация треугольных семей довольно просто определяется. Прекрасная хозяйка салона выходит замуж не потому, что горячо влюбляется в своего мужа, а, как это часто бывало, находит в его лице спасательные круг и сбегает из своей тиранической семьи. Там нет ровным счётом ничего, даже уважения к супругу не то, что эротического подтекста. Муж, как правило, тоже никаких нежных чувств не питает. Как Осип Брик к Лиле, например. Он мог быть милым романтичным мужчиной, называть её Кислит, обсуждать свои журнальные дела, но он, вероятнее всего, ничего похожего на всепоглощающую любовь не чувствовал. В этих треугольниках мужчины пытаются друг с другом дружить. Так, и вышеупомянутые герои объединяются для совместной деятельности.

Однако ничего не вечно. Треугольные семьи тоже дают трещину. Некрасов выдержал лишь 15 лет совместного проживания. Такая жизнь очень творчески привлекательна, но до определённого момента, а после становится невыносимой. Треугольник «Маяковского и Бриков» тоже распался по совершенно естественным причинам.

Лучше всех с ситуацией треугольника справился Тургенев, которого подобная жизнь очень даже устраивала. Мало того, он вплёл в эту семью свою внебрачную дочь от крепостной крестьянки, которую Виардо учила пению, чем была полностью удовлетворена. При этом муж Виардо был ближайшим другом Тургенева. Эта сравнительно мирный вариант жизни в треугольной семье.

Реализация любовного треугольника сегодня происходит и в отношениях с властью. Искренне любим государство, как жену, поглядываем с завидным интересом за оппозицией и пытаемся с нескрываемой открытостью найти компромисс. Шокирующее и дерзкое заявление как мощный фундамент всего выступления, заключённый Быковым по отношению к политической ситуации треугольника: «Пока в России не будет разрушена патриархальная семья, в ней смешно мечтать о политической свободе». А пока в стране все раздавленные чувством вины будут искать компромисс, и при этом умудряться создавать шедевры.

В заключении писатель и философ заключил: «Можно совершенно не сомневаться, что Россия продолжит свою треугольную жизнь. Страстно любя жён, ещё сильнее любя возлюбленных, изменяя обеим ежедневно и охотно и при этом оставаясь как в оппозиции, так и в лагере лоялистов. Это универсальность, а не разврат. Настоящий разврат — это люди, чётко знающие чего они хотят. А люди, которые вечно мечутся — это не разврат. Это великая русская литература». Такой итог не сказать, что удивляет, но оставляет надежду. Правда не всегда понятно, на что.

Кто же всеми руками против конструкции треугольника и видит там не больше, чем пошлость, Дмитрий Львович не забыл и про вас. (И нельзя в этом случае отрицать всю мощь советского анекдота.)

«— Владимир Ильич, что лучше иметь — жену или любовницу?

— Лучше всего иметь и жену, и любовницу. Жене я сказал, что пойду к любовнице. А любовнице, что пошёл к жене. А сам залез на чердак, и учиться, учиться и ещё разучиться».

О лекции

То, что здесь написано на афише, разумеется, неверно. Просто, когда билеты с самого начала стали продаваться не очень живо, организаторы впали в панику и написали: вот, запретная литература, которая рождалась в Петербурге… Никакого ни к запретной литературе, ни к Петербургу лекция совершенно не имеет. Лекция называется «Русский треугольник», касается она русской семейной матрицы и в значительно большей степени касается эротики, нежели литературы. Но, поскольку на эротику уж точно никто бы не пошел, мы решились вот так вот это обозвать. Я избегаю читать эту лекцию в Москве и вообще в любых местах, где могут находиться лоялисты, потому что они могут ее неправильно понять, а что еще страшнее — понять ее правильно. Поэтому я читаю ее в Петербурге и в Лондоне.

О треугольнике как ключевой фигуре русской литературы — и русской власти

Я собираюсь говорить о довольно парадоксальной, никогда раньше толком не исследованной, очень плодотворной семейной и литературной конструкции, она же и властная конструкция, которая является русским, чисто русским ответом на общепризнанный кризис традиционной семьи. Эта конструкция имеет две версии. Одна из них более или менее описана Александром Эткиндом в его книге «Хлыст», где есть любовный треугольник Дарьяльский — Матрена — столяр (Прим. ред.: Кудеяров). Дарьяльский — так называемый слабый человек культуры, Матрёна — Богородица, а столяр — ее муж и хозяин. Условно говоря, сильная женщина, человек из народа и интеллигент. Второй модус этого треугольника пока еще не описан нигде, хотя служит предметом бесчисленных сплетен. Дело в том, что в литературе обычно, во всяком случае в российской, господствует треугольник: сильная женщина плюс два альтернативных, тесно дружащих между собой мужчины. В российской власти господствует другая конструкция: сильный мужчина и при нем две тесно дружащих между собой женщины. Впрочем, дружить они не обязаны, как не дружила Долгорукова с женой Александра II. Тем не менее, треугольник был оформлен государственно и ни у кого в стране, ну, кроме разве что самых оголтелых ригористов, существенных нареканий не вызывал... Вот это и есть на самом деле главная русская ситуация: жить с одной, спать с другой, не исключено, что все это время мечтать о третьей, и все это время производить шедевры, продиктованные двойным чувством вины!

О сходстве коммуны и секты

Я сразу хочу отмести разговоры о коммуне, потому что коммуна — это ответ на вызовы времени, когда несколько молодых радикалов, как в слепцовской коммуне или коммуне Мэнсона, другие в 60-е годы, объединяются не столько для разврата, сколько для ведения общего хозяйства. В России советской в 20-е годы такая конструкция тоже была достаточно распространена… Коммуна вообще обычно кончает очень плохо, и вот это на самом деле важная черта, потому что коммуна — это, в сущности, секта. Всякая секта структурирована по тому же принципу, глава секты, как в Джонстауне, позволяет себе абсолютно все, сожительствует с наиболее хорошенькими любовницами, они между собой не конкурируют, потому что его обожествляют, затем внешний мир раздавливает секту, что приводит либо к массовому убийству, либо к массовому самоубийству, либо, облегченный вариант, — к массовому разочарованию, как в слепцовской коммуне, где все участники довольно быстро умирают от туберкулеза. Но эта ситуация неинтересна уже потому, что очень недолговечна, тогда как треугольник является очень устойчивой и, что самое главное, очень продуктивной формой жизни.

( Read more...Collapse )

Дискуссия, кипевшая в русском интернете по поводу невинного сообщения о рождении двадцатого ребенка в семье Шишкиных, сравнима по бурности только с полемикой вокруг американо-иракской войны. Да и немудрено: общество наше сейчас вообще очень нервно. Оно ни по одному вопросу не в состоянии определиться, ни одна сторона не чувствует за собой моральной правоты и поэтому злится вдвойне. Из-за тихих Елены и Александра Шишкиных, которые с 1978 года производят себе на свет по ребенку каждые год-полтора, люди переставали друг другу руку подавать и обзывали друг друга то примитивными гедонистами, думающими только о себе, то быдлом, желающим непрерывно плодиться. Кто-то сетовал на отсутствие контрацепции в провинции. Кто-то предлагал Шишкиным стерилизацию. Кто-то по этому поводу негодовал.

Сенсация случилась на редкость вовремя: никто в России не может сейчас ответить на простой вопрос — для себя надо жить или для других? Если для других, то надо, конечно, заботиться о приросте населения, которое у нас давно вырождается. Если для себя, то надо весело проводить время и не думать о потомстве, которое неизбежно отнимает время и силы, если, конечно, вы не дошли до животного состояния, хотя и животное к детенышам не бывает вполне равнодушно. Но есть во всем этом и еще один хитрый завиток: конечно, России необходимы новые люди, это как-никак ее главный ресурс... но вот есть ли у нее сегодня средства, чтобы этих людей прокормить, воспитать и обеспечить работой? Шишкиным, положим, хорошо — им помогла воронежская администрация, дом они построили на ее средства, да и вообще у них, у главной местной достопримечательности, доброхотов полно. И дети сами друг за другом присматривают, и прессы столько понаехало, что Шишкины относятся к беспрестанно прибывающим журналистам со спокойной снисходительностью, так же как к детям. Прибывают и прибывают, ну и слава Богу. Но Шишкины одни такие — самая многодетная семья в России, а может, и в Европе.

Как быть остальным, которые не попадают в поле зрения прессы? Может ли сегодня средняя российская семья прокормить и вырастить хотя бы пятерых? У меня, например, детей двое — оба мы с женой проводим на работе почти весь день (световой уж точно), такая нынче работа, такой капитализм. Нормированный рабочий день испарился. Хорошо, есть няня Света, спасибо тебе, Света. Но когда собственный мой сын иногда называет меня «тетя Света» просто потому, что к этому обращению он привык, меня это совершенно не греет. А времени и внимания у меня еле хватает на двоих — не представляю, как обходился бы третий.

Я очень люблю многодетные семьи и немного завидую им, но вот что меня смущает: мы кого, собственно, хотим сейчас видеть гражданами нашей страны — людей массы или более-менее штучный продукт? Гений, конечно, не спрашивает, где ему родиться, святой дух дышит, где хочет, — Пушкин и Толстой выросли в многодетных семьях; но вот Лермонтов и Блок росли единственными, и эта единственность предопределила как их вечное одиночество, так и сентиментальность, нежность, уязвимость... Я попросту не убежден, что в многодетной семье можно уделить ребенку максимум любви. Родительской, подчеркиваю, а не братской. Боюсь, что многодетная семья похожа, скорее, на школу-коммуну, на пионерский лагерь... и не думаю, что донашивание вещей за старшими братьями способствует душевной теплоте и самоуважению. Я все-таки за индивидуалистов. И за личное пространство каждого, а в доме, хотя бы и большом, который делит семья из двадцати двух человек, такого пространства на каждого не напасешься.

Впрочем, в Библии есть ответ на все эти вопросы. «Могущий вместить — да вместит». А я не вмещаю, и мне страшно представить себя на месте Шишкиных, как и им, наверное, — себя на моем.

<...>

— Вы близко знакомы с Дмитрием Быковым, феноменальным литератором, которого называют «постоянным возмутителем спокойствия, чрезвычайно язвительным человеком». А какой он в жизни?

— Мы дружим безумное количество лет! Гуляли с женой у него на свадьбе, отмечали Димкино 30-летие. Он добрую тысячу раз приезжал в Смоленск, помогал мне с публикациями в «Независимой газете» и в «Вечернем клубе». Бурная жизнь кипела у нас в 90-х! Кстати, именно с Димой Быковым и Сашей Бушуевым мы осуществили совместный проект «Семья» для «Собеседника». Нашли в Смоленске большое семейство из нескольких поколений и один раз в месяц готовили развернутые материалы о людях из этой семьи. Статьи выходили в печать в течение года!

Быков — человек уникальный, я таких многостаночников в жизни своей не встречал. В былые времена, когда я часто ездил в Москву, обязательно заходил в редакцию «Собеседника». Мы с Димой непременно посещали недорогую редакционную кафешку, пропускали рюмочку, а потом шли к нему в кабинет. Я удивлялся — Быков всегда делал несколько дел одновременно: «долбил» статью на компьютере, говорил с кем-то по телефону на совершенно постороннюю тему и успевал общаться со мной. Что в этот момент делала его левая пятка, не знаю. Быть может, отбивала ритм?

У него все получается, он такой!

Сегодня мы расходимся с Димой по многим политическим вопросам — просто стараемся в беседе их не касаться. Конечно, он немного «зазвездил», и теперь приходиться общаться реже.

Самое главное качество Быкова — иметь на все свое суждение и отстаивать его. Недавно он взял и… обидел всех израильтян. Сказал, что терпеть не может Израиль: «Этого государства не должно быть»! Можете себе представить реакцию оппонентов — они не могут ему простить подобного заявления, даже пар из ушей идет!

— Лично для меня вообще загадка, как Быкову удается совмещать в себе поэта и прозаика. По-моему, это два совершенно разных способа мышления, возможности подачи метафор и реализации замыслов.

— Дима действительно может все: пишет хорошую прозу, да и стихи у него весьма неплохие. Конечно же, далеко не все его опусы блестящие, но ведь их так много!

Например, тема ЖЗЛ. Его труды настолько велики по объему, что я даже осилить их не могу — не хватает духу сесть за эти гигантские кирпичи. К тому же он бывает в своих исследованиях довольно поверхностным, что объяснимо — торопится, выдает «на гора» слишком много. Чисто по-человечески я очень хорошо отношусь к Быкову. Жаль, сегодня редко удается пообщаться.

<...>

— В одном из интервью Пелевин сказал, что «Интернет не является пространством свободы». Быков утверждает, что «Любой, у кого есть ЖЖ, это человек с явной психической патологией». Что думаете по этому поводу Вы?

— Если верить Диме Быкову, все блогеры действительно психопаты. Но ведь и у него есть блог! Хоть он и не сам ведет ЖЖ, но ведь кому-то поручил им заниматься? Быков изредка присутствует в Фейсбуке, оставляет комментарии.

<...>

фрагмент лекции Дмитрия Быкова ХХ век: Возмездие // Новая сцена Мастерской Фоменко, 12 февраля 2017 года:

<...>

[Дмитрий Быков:]
— Сюжет другой — европейский метасюжет, который угадал Блок и пытался продолжить Пастернак — это сюжет распада семьи. И наиболее известные произведения этого ряда вы мне с лёгкостью перечислите сами. Потому что если не задавать залу вопросы, то он на двадцатой минуте, как известно, засыпает. [смех в зале] У меня, как у всякого учителя, встроен хронометр, и я знаю, в какой момент надо прервать объяснение и перейти к опросу. Назовите же мне главные произведения XX-го века о распаде семьи, а я пока попью.

[реплика из зала:]
— «Москва-Петушки».

[Дмитрий Быков:]
— Чего-чего?

[реплика из зала:]
— «Москва-Петушки».

[Дмитрий Быков:]
— «Москва-Петушки» здесь совершенно ни причём. Хотя это изысканно. [смех в зале] Там распада семьи нет и близко.

[реплика из зала:]
— [нрзб.]

[Дмитрий Быков:]
— А какие? Нет, ну если так говорить, то можно, понимаете, всё… хоть Колобка сюда… [смех в зале] Он же ушёл от дедушки с бабой. Чего?

[реплика из зала:]
— «Будденброки».

[Дмитрий Быков:]
— «Будденброки» первое, что приходит на ум. Ведь дело в том, что в названиях этих текстов почти всегда есть фамилия. Это «Буденброки», это… [пауза] «Семья…» [пауза] Не Ульяновых, нет. [смех в зале] Хотя тоже, если угодно. «Семья Тибо». «Дело…» [пауза] «…Артамоновых». «Братья…

[реплика из зала:]
— «…Карамазовы»

( Read more...Collapse )

<...>

фрагмент беседы Дмитрия Быкова с Львом Данилкиным // "Новая газета", №30, 24 марта 2017 года

<...>

— Одна моя студентка написала, что три самых страшных эпоса XX века о распаде семьи — это «Будденброки», «Семья Тибо» и «Семья Ульяновых» Шагинян.

— Где же распад? Выморочная — да, только у Дмитрия Ильича из всего этого поколения было потомство — ну бывает. У Ленина была замечательная семья, обожавшая его и помогавшая ему. У него была лучшая в мире жена. Была подруга, с которой он мог откровенничать. Просто ленинская семья была устроена по Чернышевской, из «Что делать?», модели — ну так почему ж это распад? И у него все получилось — даже притом что, дабы разрушить государство, ему пришлось его заново выстроить. Но «Государство и революцию»-то свою он все равно держал в голове. И даже Сталин наверняка помнил об этом тексте, не прятал его. Вообще Сталин был его продолжателем, а не отрицателем.

<...>

фрагмент творческой встречи по случаю переиздания книги «А был ли Горький?» // книжный магазин «Библио-Глобус», 17 марта 2017 года:

<...>

[вопрос из зала:]
— Дмитрий.

[Дмитрий Быков:]
— Да, здрасти.

[вопрос из зала:]
— Здравствуйте. Мы все знаем, что вы преподаёте и часто ездите в Соединённые Штаты Америки.

[Дмитрий Быков:]
— Да.

[вопрос из зала:]
— Мне интересно… что мне интересно: американские читатели, читая нашу русскую современную литературу, они видят что-то то, что мы не видим?

[Дмитрий Быков:]
— Да. Один мой студент в прошлом семестре написал, что три великих европейских романа о семейном упадке — это «Будденброки», «Сага о Форсайтах» и «Семья Ульяновых» [тетралогия: «Рождение сына» (1937), «Первая Всероссийская» (1965), «Билет по истории» (1937), «Четыре урока у Ленина» (1968)]. Увидеть «Семью Ульяновых» как роман о семейном упадке, вписать его в форсайтовскую традицию, это может только западный мозг. И это очень точная мысль. Потому что «Семья Ульяновых», я разумею роман Мариэтты Шагинян, этот роман, конечно, история, хроника катастрофического семейного упадка. Никто из членов этой семьи не был счастлив.

( Read more...Collapse )

<...>

Рыклин Александр:

Вот, вы, наверное, не знали, а Дмитрий Львович Быков фактически обязан мне жизнью!

Рассказываю - я рос болезненным мальчиком, и в какой-то момент на семейном совете было принято решение вырезать мне гланды. С этим блестяще справился некий доктор Зильбертруд. Операция, конечно, пустячная, но все же на горле. То есть, смею предположить, что теоретически исход бывает разный.

Переходим к главному - доктор Зилбертруд в тот момент, когда вырезал из меня гланды, еще не знал,что через пару лет у него родится сын, которого назовут Димой.. Вы уже догадались, что речь идет о будущем Дмитрие Быкове. Теперь представьте, что моя операция закончилась бы не так благополучно, как она, слава Богу, закончилась. Разве в этом случае доктору Зильбертруду было бы дело до мамы Дмитрия Львовича? Он, вообще, скорее всего, некоторое время провел бы, находясь от нее на определенном расстоянии...

Так что, Быков, знай, кому ты обязан своим появлением на свет! Знай и цени!